Единственное, что выдавало в этом доме Храм, был священный символ Мишакаль, недавно изображенный на одной из стен.
Рис уже хотел войти, когда вдруг заметил в свете фонаря что-то такое, отчего резко затормозил, и Паслен врезался в него.
На одной стене маленького храма были написаны большими красными буквами слова: «Опасайся Возлюбленных Чемоша!»
Под этой строкой шел абзац текста с описанием Возлюбленных, призывом обращать внимание на отметину от поцелуя Мины и ни в коем случае ни при каких обстоятельствах не приносить клятву верности Богу Смерти.
— А, — произнес Патрик, хмуро глядя на Риса, — вижу, вы что-то знаете о Возлюбленных Чемоша?
— К сожалению, да, — ответил монах.
— Вы полагаете, что подобное предупреждение поможет остановить Возлюбленных? — поинтересовался у жреца Паслен.
— Нет, на самом деле не поможет, — печально ответил Патрик. — Очень немногие здесь умеют читать, хотя мы говорим с каждым, кто приходит в Храм, просим людей соблюдать осторожность.
— И как они реагируют? — спросил Рис.
— Как вы, наверное, и сами догадываетесь. Некоторые начинают подозревать всех и каждого в желании их убить. Некоторые считают все это заговором, попыткой заставить людей ходить в церковь. — Патрик криво улыбнулся и пожал плечами. — Большинство же просто смеется над этим. Но мы можем поговорить подробнее утром. А пока что я покажу вам ваши постели.
Он провел их дальше, в комнату, где стояли ряды раскладных походных кроватей, дал им одеяла и пожелал спокойной ночи.
— И пусть благословенная Мишакаль оберегает вас всю ночь, друзья мои, — сказал Праведный Сын, уходя.
Рис лег на кровать, и, должно быть, Мишакаль в самом деле нежно коснулась его, потому что первый раз за много мучительных ночей ему не снился его несчастный брат.
Рису вообще ничего не снилось.
Рис проснулся с первым светом и обнаружил, что счастливый Паслен уплетает из миски размоченный в молоке хлеб в обществе приятного вида женщины, которая представилась Праведной Сестрой Галеной. Она пригласила Риса сесть и тоже заморить червячка. Он с радостью принял ее предложение, обнаружив, что необычайно проголодался.
— Но только если вы позволите мне как-нибудь отработать угощение, — прибавил он с улыбкой.
— В этом нет необходимости, брат, — сказала Галена. — Но я знаю, что для тебя «нет» не ответ, поэтому с благодарностью принимаю твое предложение. Мишакаль знает, что нам будет кстати любая помощь.
— Теперь нам с кендером необходимо оправиться по кое-каким делам, — сказал Рис, когда мыл посуду после еды, — но после полудня мы вернемся.
— А я не могу остаться, Рис? — с живостью поинтересовался Паслен. — Ведь на самом деле тебе не нужна моя помощь, а Праведная Сестра обещала научить меня белить стены!
Рис с сомнением взглянул на Галену. Она широко улыбнулась:
— Конечно же, он может остаться.
— Отлично, — сказал монах и, отведя Паслена в сторонку, объяснил ему: — Я отправляюсь на поиски Ллеу. Встретимся здесь. Не говори, что ты лично знаешь одного из Возлюбленных, — добавил он, понижая голос. — И не упоминай о Зебоим, о Мине, о том, что ты умеешь говорить с покойниками, и о том, что ты ночной бродяга…
— Ничего ни о чем не говорить, — подытожил Паслен с мудрым видом.
— Именно, — подтвердил Рис. Он знал, что в его совете нет пользы, но чувствовал себя обязанным дать его. — И держи руки при себе. Мне пора. Атта, стереги!
Он указал на кендера. Паслен уже принялся помогать Галене красить, и, разумеется, первые слова, вырвавшиеся из его рта, были:
— Кстати, Праведная Сестра, нет ли в вашей семье кого-нибудь недавно усопшего? Если есть, то я мог бы…
Рис улыбнулся, покачал головой и отправился на поиски Ллеу.
Он обнаружил брата прогуливающимся в доках в обществе молодой женщины с ребенком на руках и маленьким мальчиком лет четырех, семенящим рядом с ней и цепляющимся за длинную юбку матери. Ллеу был само очарование. Молодая женщина глядела на него с обожанием, ловя каждое его слово.
Она была хорошенькая, хотя и слишком исхудавшая, и лицо ее, даже сейчас, в состоянии покоя, казалось изможденным. Улыбка была какая-то вымученная, а смех — натянутый, слишком громкий. У нее был такой вид, будто бы она твердо решила полюбить Ллеу и еще более твердо — заставить его полюбить себя.
— Ты не пришла вчера, как мы уговорились, — произнес Ллеу.
— Прости, — ответила женщина, заволновавшись. — Ты ведь не сердишься на меня? Просто та старая карга, которая обещала посидеть с детьми, не явилась.
Ллеу пожал плечами:
— Я не сержусь. Я всегда могу найти какую-нибудь приятную компанию…
Женщина заволновалась ещё больше:
— У меня есть мысль. Сегодня вечером ты сам приходи ко мне, когда я уложу детей спать.
— Отлично, — сказал Ллеу. — Где ты живешь?
Она рассказала ему, как найти ее дом. Он поцеловал ее в щеку, погладил маленького мальчика по голове, пощекотал младенца под подбородком.
У Риса сжалось горло, когда он увидел, как Возлюбленный ласкает детей, он изо всех сил старался не проронить ни слова. Наконец Ллеу ушел, отправившись, без сомнения, в очередной бар. Рис последовал за молодой женщиной. Она зашла в одну из лачуг рядом с доками. Монах немного подождал, обдумывая, как лучше поступить, затем принял решение. Перейдя улицу, он постучал в дверь.
Дверь приоткрылась. Женщина выглянула на улицу.
Кажется, она была ошеломлена, увидев монаха, и открыла дверь немного шире.
— О, брат. Чем я могу тебе помочь?
— Меня зовут Рис Каменотес. Я хотел бы поговорить с тобой о Ллеу. Можно мне войти? — спросил Рис.
Молодая женщина холодно посмотрела на него:
— Нет, нельзя. Что касается Ллеу, я знаю, что делаю. Мне не нужны твои проповеди, нечего рассказывать мне о моих грехах, ступай своей дорогой, брат, а я пойду своей.
Она начала закрывать дверь, но Рис успел сунуть посох в быстро уменьшающуюся щель.
— То, что я должен сказать, очень важно, госпожа. Твоя жизнь в опасности.
Рис видел у нее за спиной младенца, лежащего на одеяле,
