свою музыку, продолжая кивать в такт головой. Как бы я хотел вновь услышать его музыку Скилла или хотя бы заставить поднять защитные стены! Никогда прежде я не видел, чтобы маленький человечек был чем-то так увлечен.
– Не пытайся его нащупать! – приказал Уэб принцу без малейшей почтительности. – Существуют древние легенды о магии Уита, в которых говорится о привлекательности драконов. Они способны полностью вскружить человеку голову, внушить ему почти рабское поклонение. Древние баллады предупреждают, что нельзя вдыхать воздух, который выдыхает дракон. – Он повернул голову, став похожим на военачальника, который отдает приказы своим войскам, и сказал Коклу: – Ты знаешь, о чем я говорю, не так ли? Сегодня вечером это будет самая подходящая для нас песня. В юности я не обращал особого внимания на древние баллады, но позднее узнал, как много мудрости в них скрыто. Я хочу послушать ее еще раз.
– Я тоже, – неожиданно согласился Чейд. – И любые другие песни, имеющие отношение к драконам. Но сейчас, если группа Уита способна ощутить присутствие дракона, пусть она нам покажет, где нужно копать.
– Рассказать вам, где он, чтобы вы его откопали и прикончили? Нет! Я не стану! – пылко произнес Свифт.
Он выглядел ужасно встревоженным. Чейд сразу же на него набросился.
– Быстро же ты забыл клятву, данную своему принцу!
– Я… – мальчик не мог найти слов.
Он покраснел, а потом побелел. Свифт мучительно пытался понять, что ему следует делать, и я пожалел, что не могу ему помочь. Я и сам прекрасно знал, как трудно дается подобный выбор.
– Прекратите, – спокойно сказал Уэб, повернувшись к Чейду, который не сводил сурового взгляда со Свифта.
– Это совершенно не твое дело, – так же спокойно ответил ему Чейд, и я впервые увидел гнев на лице Уэба.
Я почувствовал, как напряглось его тело, как бурно вздымается грудь. Уэб сдержался, но я видел, каких усилий ему это стоило. Впрочем, происходящее не укрылось от глаз принца.
– Прекратите, – повторил Дьютифул слова Уэба, но в его голосе все услышали холод королевского приказа. – Свифт, успокойся. Я не сомневаюсь в твоей преданности. И не стану ее испытывать, заставляя одного из моих людей выполнять данную им клятву верности вопреки тому, что ему советует сердце. Я не вправе возложить такую ношу на твои хрупкие плечи. Да и я сам еще не принял окончательного решения.
Неожиданно он обернулся к нарческе, и она отвела глаза. Тогда принц подошел к ней. Пиоттр сделал шаг, чтобы вмешаться, но Дьютифул не пытался к ней прикоснуться. Он спокойно сказал:
– Ты не могла бы посмотреть на меня?
Она повернула голову и подняла подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза. Лицо Эллианы застыло в неподвижности, лишь в глазах блеснул вызов. Некоторое время Дьютифул молчал, словно надеялся, что она с ним заговорит. Наступила тишина, которую нарушал лишь свист ветра, поднимающего в воздух кристаллики льда, и скрип снега под ногами стоящих вокруг людей. Даже Олух перестал напевать свой однообразный мотив. Я бросил на него быстрый взгляд. У маленького человечка сделался озадаченный вид, словно он пытался что-то вспомнить. Поняв, что нарческа не намерена ничего говорить, Дьютифул вздохнул.
– Ты знаешь о драконе гораздо больше, чем открыла мне. И я ни на секунду не поверил, что женский каприз заставил тебя потребовать, чтобы я убил дракона. Не пора ли рассказать все, чтобы я смог сделать правильный выбор?
Мне показалось, что он одержит победу, пока принц не произнес последнюю фразу. Я почти почувствовал, как вздрогнула нарческа, когда Дьютифул сказал, что может не сделать того, что обещал. И она отказалась дать ему честный ответ с ловкостью, достойной опытной придворной дамы:
– Вот как ты намерен выполнить свою клятву, принц? Ты сказал, что отрубишь голову дракону. Если ты испугался, то скажи прямо, чтобы мы все знали, в какой момент тебе изменило мужество.
Нет, она не стала вкладывать сердце в свои слова – и это понял не только я, но и Дьютифул. Оскорбление, нанесенное его гордости с такой безжалостной дерзостью, было от этого особенно горьким для Дьютифула. Он тяжело вздохнул и расправил плечи.
– Я держу свое слово. Нет, не совсем так. Я дал тебе свое слово, и ты не стала его мне возвращать. А могла бы освободить от него. Но ты решила иначе. Поэтому ради чести моего материнского и отцовского домов я сдержу свое обещание.
– Но речь идет не об охоте на оленя ради его мяса, мой принц, – вмешался Уэб. – И это не волк, которого необходимо убить, чтобы защитить стадо овец. Дракон обладает разумом, если верить легендам, и он не давал тебе повода для убийства. Ты должен знать… – И тут Уэб сделал паузу, даже в такой трудной ситуации он не раскрыл тайну Дьютифула, обладавшего Уитом. – Ты должен знать то, что я сейчас расскажу. Дракон Айсфир жив. Я не понимаю, как это удается оставаться в живых, и мне неизвестно, насколько сильна тлеющая в нем искра жизни. Она зажигается и гаснет, словно пламя на угольке умирающего костра. Быть может, мы пришли сюда, чтобы стать свидетелями того, как он покидает наш мир. И тогда его гибель не будет для тебя бесчестьем. Я провел рядом с тобой достаточно времени, чтобы знать: ты не станешь убивать беззащитное живое существо, лежащее у твоих ног. Возможно, окажется, что я ошибаюсь. Надеюсь, что нет. Но, – тут он повернулся к группе Уита, – если мы не поможем принцу найти дракона, если не освободим Айсфира из ледяного плена, он умрет с той же неизбежностью, как если бы принц отсек ему голову. Вы можете поступать, как сочтете правильным. Но я без колебаний воспользуюсь магией, которой благословила меня Эда, чтобы найти темницу дракона и освободить его. – Он понизил голос. – Мне будет намного легче, если вы поможете.
Все это время воины Хетгарда держались особняком. Я посмотрел в их сторону и не слишком удивился, когда обнаружил рядом с ними Шута. На лице Филина, барда островитян, застыло хорошо знакомое мне внимательное выражение, которое я не раз видел у Старлинг. Он запомнит каждое слово, произнесенное здесь, чтобы создать песню на языке Внешних островов. На лицах остальных читалось предчувствие беды. И тут Медведь, их лидер, ударил себя кулаком в грудь, чтобы привлечь внимание окружающих.
– Не забывайте о нас, не забывайте, зачем мы здесь. Если ваши маги не ошибаются, если дракон жив, но едва дышит и вы откопаете его, мы станем тому свидетелями. И если крестьянский принц из Шести Герцогств убьет нашего дракона, когда тот будет слаб и не сможет оказать ему сопротивление, гнев наших кланов за такое трусливое убийство падет на ваши головы – и не только на кланы кабана и нарвала, но и на Шесть Герцогств. Если юный принц ищет союза и хочет предотвратить будущие войны с народом Божественных Рун, он обязан выполнить все условия. Он должен встретиться с драконом в честном бою, а не подло отсечь ему голову, когда Айсфир будет не в силах даже пошевелиться. Нет чести в убийстве воина, который и так умирает не от твоей руки.
Шут молчал, пока говорил Медведь, но что-то в его взгляде подсказало мне, что тот выражает его мысли. Шут не стал складывать руки на груди, и его лицо оставалось спокойным. Он пристально смотрел на Дьютифула: Белый Пророк изучал человека, который может стать его противником, может помешать ему направить мир по лучшему пути. И от этого взгляда по спине у меня пробежал холодок.
Словно почувствовав, что я наблюдаю за ним, Шут повернулся ко мне. Я легко прочитал в его глазах вопрос: что я стану делать, какой путь выберу? Я отвернулся. Я еще не сделал выбора. Пока не сделал. Когда я увижу дракона, тогда все станет ясно. А трусливая часть моего сознания прошептала: «Если он умрет до того, как мы его достанем из-подо льда, все разрешится само собой и мне
