место. Я посмотрел на Олуха и увидел, что он будто слился с миром вокруг и полностью ему отдался. Он просто сидел и наслаждался ночью, и все у него было прекрасно. Я вдруг понял, что улыбаюсь.
– Из тебя получился бы прекрасный волк, – сказал я ему.
А когда я уснул, меня нашла Неттл. Мне потребовалось некоторое время, чтобы ее увидеть, потому что она устроилась на самой границе моего сна, и морской ветер играл ее волосами, когда она выглядывала в окно моей детской спальни в Баккипе. Когда в конце концов я на нее посмотрел, она отошла от окна и оказалась рядом со мной на берегу.
– Ну, вот мы и встретились.
Объяснения и просьбы о прощении рвались наружу, стараясь опередить друг друга, но Неттл села рядом со мной на песок и стала смотреть на воду. Ветер теребил ее волосы, точно волчью шерсть на загривке. Ее спокойствие так сильно контрастировало с бурей, творившейся в моей душе… Я вдруг подумал, что я, наверное, ужасно утомительный тип, который только и делает, что вываливает на других свои горести. Неожиданно я обнаружил, что сижу рядом с ней, аккуратно прикрывая хвостом задние лапы. И тогда я сказал:
– Я обещал Ночному Волку рассказать тебе о нем и ничего не рассказал.
Молчание повисло между нами, словно тонкая паутина, а потом она проговорила:
– Расскажи что-нибудь.
И я поведал ей про неуклюжего волчонка, который подпрыгивал высоко в воздух, а потом падал на несчастных мышей, о том, как мы учились доверять друг другу, охотиться и думать, точно единое существо. Она слушала меня, иногда склоняла голову набок и говорила:
– Мне кажется, я это помню.
Я проснулся, когда первые лучи света разрисовали нашу палатку причудливыми фигурами животных, и на мгновение забыл о переполняющих меня боли и жажде мести. Я видел лишь сияющего синего дракона, который, расправив крылья, парил в небе, а под ним в воде резвились алые и пурпурные змеи. Потом я услышал храп Олуха и вдруг понял, что вода подобралась очень близко к нашей палатке. Плеск волн меня встревожил, и я быстро выглянул наружу, но, к моему облегчению, оказалось, что вода отступает. Самое страшное время, когда море стояло на пороге нашего дома, я проспал.
Я вылез из палатки и, потягиваясь, стоял и смотрел на волны, и меня охватило диковинное ощущение мира и покоя. Впереди меня ждала печальная миссия, но мне удалось вернуть ту часть своей жизни, которую, как мне казалось, я испортил навсегда. Я отошел подальше от палатки, чтобы облегчиться, и вдруг понял, что мне нравится ощущение холодного песка под босыми ногами. Но когда я снова повернулся к палатке, прекрасное настроение меня оставило.
В песке, в нескольких дюймах от входа в нашу палатку, лежала баночка из- под меда, когда-то принадлежавшая Шуту.
Я ее сразу узнал и вспомнил, как она исчезла в мою первую ночь на острове, когда я оставил ее снаружи палатки. Я быстро обыскал полоску берега и оглядел скалы над нами, пытаясь обнаружить присутствие другого человека. Ничего. Тогда я осторожно, словно она могла меня укусить, подошел к баночке в надежде увидеть хоть какие-нибудь признаки того, кто приходил ночью. Но волны смыли все его следы. Черный Человек снова ускользнул от меня.
Наконец я осмелел настолько, что взял баночку в руки и открыл крышку, хотя и сам не знал, что ожидал увидеть. Но она была пуста, внутри не осталось даже следов меда. Тогда я отнес ее в палатку и аккуратно положил рядом с другими вещами Шута, одновременно пытаясь понять, что может означать ее появление. Сначала я хотел сообщить о своей находке Чейду и Дьютифулу, но потом решил пока никому ничего не говорить.
Мне почти не удалось собрать плавника для костра, и нам с Олухом пришлось удовлетвориться соленой рыбой и холодной водой на завтрак. Припасы, которых с лихвой хватило бы для одного человека, убывали с головокружительной быстротой. Я сделал глубокий вдох и попытался стать волком. Стоит прекрасная погода, еды на день хватит, и мне следует идти дальше и не жаловаться на судьбу. Олух был в прекрасном настроении, пока я не начал складывать палатку, – тогда он принялся ворчать, что я хочу только одного: бесконечно шагать по берегу. Я прикусил язык и не стал ему напоминать, что он добровольно остался на острове и решил идти со мной. Вместо этого я заявил, что мы уже почти пришли. Он обрадовался, потому что я не сказал ему, что собираюсь отыскать следы, оставленные Риддлом и его товарищами, когда они спускались со скал на берег. Я надеялся, что ветер и снег не успели их засыпать.
Итак, мы продолжали медленно шагать вперед, и я изо всех сил старался получать удовольствие от прохладного дня и постоянно меняющегося моря, одновременно внимательно поглядывая на высившиеся неподалеку скалы. Однако знак, который я неожиданно увидел, не имел никакого отношения к отряду Риддла. Он был нарисован на скале совсем недавно и мог означать только одно. Дракон, нависший над змеей, а над ними стрела, указывающая вверх.
Мне показалось, что тот, кто оставил этот знак, специально выбрал для нас самую легкую дорогу наверх. Но я все равно полез первым и налегке, оставив Олуха ждать на берегу. На вершине скалы, обдуваемой со всех сторон ветром, я увидел узкую полоску голой земли, заросшую жалкой травой и каким-то мхом. Дальше расстилался небольшой луг с сухой травой, поросшими лишайником камнями и жалкими кустиками. Я забрался наверх, держа в зубах кинжал, но меня никто не поджидал – ни друг, ни враг, только холодный ветер, который налетел с ледника.
Я вернулся на берег, чтобы поднять наверх сначала наши вещи, а потом Олуха. Он довольно ловко карабкался, хотя ему явно мешали брюшко и маленький рост. Но в конце концов мы оба забрались на вершину скалы. Отдышавшись, Олух проговорил:
– Ну, а что теперь?
– Не знаю, – ответил я и огляделся по сторонам, решив, что тот, кто оставил нам такие ясные знаки на скале, не бросит нас сейчас.
Мне потребовалось всего одно мгновение, чтобы увидеть новый знак. Не думаю, что наш покровитель старался скрыть его от посторонних глаз, просто у него не оказалось под рукой ничего более подходящего. Более или менее ровная линия, выложенная камешками, собранными на берегу, указывала одним концом туда, откуда мы пришли, а другим – куда следовало идти.
Я протянул Олуху его заплечный мешок, а затем надел свой.
– Пошли, – сказал я. – Мы идем вон туда, – показал я ему.
Он проследил взглядом за моим пальцем, а затем грустно покачал головой.
– Нет. Зачем нам туда идти? Там нет ничего, кроме травы. А дальше снег.
У меня не нашлось подходящего объяснения, потому что он был прав. Небольшая поляна, заросшая травой, переходила в засыпанную снегом долину, вдалеке высились ледяные глыбы. За ними я разглядел скалу, изукрашенную сверкающими не солнце кристалликами льда и снега.
– Потому что я туда иду, – заявил я и зашагал в сторону скалы, но не слишком быстро.
Назад я не оглядывался, но Уит подсказал мне, что Олух неохотно последовал за мной. Тогда я слегка замедлил шаг, чтобы он смог меня нагнать, а когда он оказался рядом, дружелюбно проговорил:
– Ну, Олух, думаю, сегодня мы получим ответы по крайней мере на некоторые наши вопросы.
– Какие вопросы?
– Кто или что такое Черный Человек.
– А мне все равно, – упрямо проворчал Олух.
– Ну, сегодня хороший день. И я больше не хочу идти по берегу.
– И поэтому мы идем туда, где снег?
Он был прав, и мы вскоре подошли к границе снежной долины, где я увидел
