разбивали палатки, поскольку вместе с рабочими были и их семьи. Вечерами узнавали новости, случившиеся за то время, пока они, находясь в каменоломнях, были оторваны от всех событий.
Молодой король Бодуэн четвертый — храбрый и бесстрашный воин — в битве при Аскалоне разгромил войско великого султана Саладина; уже поговаривали о том, что летописцы великого султана отметили мужество юного христианского короля в своих хрониках. Ибо, несмотря на тяжелую болезнь, он проявил себя как противник султана, равный ему но силам.
Слышали они и о том, что участники крестового похода, выступившие из Фландрии, возвратились в Европу ни с чем. Эти крестоносцы представляли себе Восток совсем не таким, каким он оказался.
Еще одним вечером они узнали, что король Бодуэн в битве на севере королевства подорвал господство греков в Сирии. Христиане как Востока, так и Запада, с надеждой следили за юношей, в котором они видели спасителя Святой Земли.
В один из вечеров Ролан вместе со своей колонной добрался до Антиохии. Все они устали, были покрыты грязью и хотели пить. В окрестностях Антиохии им пришлось долго работать, поскольку этот город был узловым торговым пунктом, где перекрещивалось множество дорог со столбами-указателями.
С высоты они увидели реку, в лучах вечернего солнца блестевшую как зарево пожара. Поблизости от городских стен на ее берегу виднелось много белых пятен. Жены рабочих сразу же поняли, что это — полотно, расстеленное для отбеливания. Показались и женщины, стиравшие в реке. Но вскоре страж городских ворот затрубил в рог, и они торопливо начали грузить поклажу на ослов или ставить на голову корзины с бельем.
Ролан торопил рабочих. У него не было ни малейшего желания платить деньги за целую колонну, что полагалось делать всякому, кто приезжал после закрытия ворот.
Со всех сторон к воротам устремлялись люди, конные и пешие, началась давка, толкотня, раздавались проклятия. Лошади вставали на дыбы, ослы брыкались, верблюды издавали гортанные звуки, а собаки визжали.
Конь Ролана испугался, принялся лягаться и задел осла одной прачки. Белье, уложенное у того на спине, полетело на землю под ноги толпе. Никто не обращал на это внимания. Каждый стремился только протиснуться к воротам. Женщину толкали со всех сторон, но она лишь судорожно держалась за веревку, к которой был привязан ее осел, до тех пор, пока площадь перед городскими воротами не опустела. Затем она успокоила осла и стала подбирать валявшееся в грязи белье. Прачка на мгновение подняла взгляд, и Ролан увидел ее большие глаза.
Колонна рабочих уже давно была в городе, а Ролан за городскими стенами все еще помогал женщине. Она молча принимала его помощь. Они нагрузили поклажу на осла, который в поисках травки мирно обнюхивал землю, и повели его через городские ворота. Как только они вошли в город, Ролан положил женщине в ладонь серебряную монету и сказал сдавленным голосом:
— За ущерб.
Деньги она взяла, однако не поблагодарила Ролана, Больше она на него не смотрела. Потянула осла за веревку и ушла неторопливыми шагами. Краешек ее белой косынки развевался на ветру.
«Какого же Цвета у нее волосы? — думая Ролан, следовавший за ней на расстоянии. — Какие у нее глаза?» Он помнил только одно: они очень большие. Возможно, серые. Он видел, что она стройна, а рука, державшая осла, — тонкая и смуглая. Ролан посчитал, что женщина на несколько лет старше его. Когда она постучалась в ворота какого-то продолговатого здания, он остановился. Ей открыли и впустили вместе с ослом.
Тотчас же из-за ворот послышались восклицания: «Прекрасная прачка! Хорошая прачка!» Но голоса вошедшей женщины Ролан не слышал, хотя очень хотел узнать, какой он. Взгляд его скользнул по фасаду дома без окон; на нем он увидел копье и надпись, безыскусно намалеванные на стене. Ролан не мог прочесть надпись, и прохожий объяснил ему:
— Ты стоишь перед монастырем «У Святого Копья». Во время Второго крестового похода сюда приняли много детей-найденышей, — и пошел дальше.
Несмотря на то, что был еще только март, следующий день выдался очень жарким. Женщины и дети находились в палатках рядом с домом тамплиеров, где ночевала колонна рабочих. Каменотесы натягивали свои головные платки на лицо, когда рубили в каменоломнях, а потом обтесывали камни. Пыль забивала дыхательные пути и засыпала глаза. Чем выше стояло солнце, тем чаще они пили воду из бурдюков, но вода становилась все горячее, и вскоре уже не утоляла жажду. Снова и снова обращали они свои взоры к небу: неужели это страшное солнце сегодня вообще не зайдет!
Смертельно усталые, они возвращались вечером ©город. И как только на берегу реки показались белые точки, сердце Ролана начало учащенно биться. Он пришпорил своего коня, не замечая, что едет далеко впереди колонны рабочих, которая передвигалась медленной трусцой.
Та женщина была на берегу, она уже нагрузила поклажу на осла. Ролан подъехал к ней поближе. Она спокойно посмотрела на него и опустила взгляд. Он тихо сказал:
— Я надеялся снова встретиться с тобой.
Она кивнула головой, не поднимая глаз.
— Через три дня выходной, — сказал Ролан, — тогда я не поеду в каменоломни с рабочими. Если хочешь, мы встретимся с тобой в церкви после мессы, — не дождавшись ответа, он спросил: — Ты хочешь этого?
Она подняла глаза и долго смотрела на него испытующим взором. Затем просто сказала:
— Хочу.
На следующий вечер и после Ролан не смотрел на берег. Он знал, что и женщина не высматривает его. Оба были уверены, что увидятся. Уверенность эта была чудесной — от Бога.
Восемнадцатого марта на Востоке празднуют День святого Николая, покровителя мореплавателей. Всё колокола Антиохии созывали верующих в храмы. Мессу проводил патриарх, который прочёл литанию за больного короля: «Господи Боже наш, храни страну нашу! Господи Боже наш, храни нашего больного короля! Святой Николай, проси за нашего больного короля!»
Свечи погасли, церковь опустела. Только теперь Ролан увидел женщину у колонны. Он заметил, что она очень бледна.
Ролан подошел к ней и сказал:
— Благодарю тебя за то, что ты меня ждала.
— Так мы условились.
— Наверное, у тебя нет мужа или того, с кем ты обручена, иначе ты не пришла бы сюда?
— У меня нет мужа, и я ни с кем не обручена.
— Ты живешь в монастыре «У Святого Копья»?
— Я живу там уже очень давно.
— Связана ли ты какими-либо обетами?
— Никакими обетами я не связана. Я живу в этом монастыре, потому что чувствую себя там в безопасности, которой раньше была лишена.
— Значит, ты сирота?
— Мои родители умерли во время Второго крестового похода; Один человек из отряда тамплиеров взял меня с собой, а милосердные женщины приютили меня. Тот человек был каменотес.
— Странно. Я тоже каменотес. Ты еще что-нибудь знаешь об этом человеке?
— Он родом из Лиона. Больше мне о нем ничего не известно. Он со мной всем делился. Он был добрый.
Тут Ролан понял, что девочку в монастырь привел Арнольд.
— Не скажешь ли ты, как тебя зовут? — спросил он, обрадовавшись.
— Меня зовут Анна, Все мои предки были купцами.
Минуту они стояли друг перед другом молча. Наконец Ролан сказал:
— Я хотел бы с тобой всем делиться, как тот каменотес о котором ты сказала, что он был добрый.
Анна подняла глаза. Долго она смотрела на него, и произнесла:
— Хорошо.
— У меня есть стадо овец, которое пасется недалеко от Лиона за капеллой святой Магдалины. Пока я
