английские рыцари ордена, добирающиеся с Востока через Шартр в Нормандию. Присоединяйтесь к ним.
Мария и Рене сели на мулов. Тамплиер поднял руку и сказал:
— С Богом!
Затем он повернулся и пошел к своей лодке.
В каменоломнях их ждали английские рыцари со своими оруженосцами. Когда они увидели, что к ним приближаются Рене и Мария, они сели на своих коней и выехали из каменоломен так медленно, что пришельцы без труда смогли последовать за ними. Оруженосцы несколько раз попытались завязать с ними беседу, но не получили ответа.
Внимание Марии привлекли некоторые из рыцарей, поднявшихся перед ними в ущелье. Правая нога одного из них не сгибалась, и он с трудом держался на лошади. У другого не было правой руки, а у третьего, снявшего капюшон, не было носа и левого глаза.
Да, неспроста у них на белых плащах красные кресты! Реки крови пролили они в Святой Земле! Мария хотела было что-то сказать, но онемела от скорбно-предостерегающего взгляда Рене.
Они поднялись на вершину горы и в последний раз взглянули на долину Соны и Роны. Там внизу остались мать и Лена. Скорее всего, Марии не суждено было больше с ними встретиться. Долго и беззвучно она рыдала.
На второй день пути перед ними показался какой-то городок. Приблизившись к нему, они услышали часового, трубившего в рог, и удивленно посмотрели друг на друга: сейчас около полудня — а часовой трубит в рог?
Огромная толпа народа собралась у городских ворот и с ликованием выбежала навстречу тамплиерам. Взволнованные люди говорили о том, кто поведет рыцарских коней. Они целовали рыцарям руки и края плащей.
— Господа, — кричали они, перебивая друг друга — вы приехали, чтобы спасти нас! Епископ наказал вашего графа отлучением от Церкви. И, поскольку мы его подданные, проклятие тяготеет над нами, и нам не дают причащаться святых тайн! Спасите нас, если право тамплиеров еще действует!
— Успокойтесь, люди! И сегодня еще действует право, данное нам папой Иннокентием: один раз в году мы можем приносить святое утешение отлученным от Церкви.
Весь народ устремился в церковь. Эти жаждущие утешения люди получили, наконец, отпущение своих грехов. Затем они опустились на колени и с огромным благоговением приняли причащение хлебом и вином. Многие пары сочетались браком. Детей окрестили. Больные и умирающие получили последнее христианское утешение.
Рене и Мария находились среди собравшихся в церкви. Они крепко держали друг друга за руки и чувствовали, как связаны с этими людьми.
После богослужения были зажжены факелы, и шествие отправилось на кладбище, чтобы благословить неосвященные могилы.
На следующее утро множество мужчин и женщин провожали тамплиеров до городских ворот, и многие принесли им что-нибудь съестное в дорогу: жареную курицу, вареные яйца, кусок сала, бурдюк, полный вина.
Долго до отъезжающих доносились песнопения счастливых горожан. Когда же еще раз они встретятся с тамплиерами, в чьей власти отменять анафему — хотя бы на короткое время?
Наказание за убийство
Английские рыцари выбрали дорогу, ведущую через горы к Мулену, она проходит по долине реки Алье. По берегу они ехали на север до впадения Алье в Луару, там сели на корабль и отплыли к Орлеану. Оттуда оставался еще один день пути до Шартра. Во всех городах, которые они проезжали, им встречались бродячие проповедники, призывающие к новому крестовому походу.
— Святой город Иерусалим нужно отвоевать у неверных! — проповедовали они, но слушатели лишь робко опускали глаза. А Мария думала о том, что пришлось пережить ее родителям в Святой Земле.
Солнце уже было далеко на западе, когда Рене и Мария достигли цели своего путешествия. На берегу небольшой речки раскинулся город. Они ехали по холмам над обрывом и видели оттуда плоскую возвышенность как раз в центре города; под ней темнел вход в пещеру Черной Мадонны.
Возвышенность была все еще черной от пожара, превратившего в пепел прежний собор, от которого остались только две массивные башни. Приговоренные к молчанию с надеждой въехали в город, где их ожидала неведомая судьба. Они знали, что Андре с семьей живет в этом городе, но им не было дозволено что-либо предпринимать ради своего спасения.
Весь Шартр жил строительством собора, и горожане добровольно участвовали в этих работах. Им помогали паломники и нищие. Они доставляли песок, шлифовали опоры, работали пилой или молотком и выполняли подсобную работу. Они привозили бочки с водой и грели ее на кострах. Из городских ворот тамплиеры отправились к черному как сажа холму, на восточной оконечности которого стоял дом тамплиеров. Пожар, спаливший собор, причинил дому тамплиеров лишь небольшой ущерб. Рене и Марию пригласили переночевать в одной из комнат. Со следующего дня им предстояло рассчитывать лишь на непредсказуемое милосердие чужих людей.
Наутро, взявшись за руки, они вышли из дома. Перед ними лежал плоский холм. Между домом тамплиеров и башнями разрушенного собора в землю были врыты какие-то странные желоба, и Мария вопросительно посмотрела на Рене. В ответ он сделал неопределенное движение руками и опять опечалился. Как хотел бы он объяснить ей, что эти врытые в землю желоба были планом, на основании которого строители будут воздвигать новый собор!
Рене подошел к колонне высотой примерно в человеческий рост, расположенной рядом с домом тамплиеров между желобами. Отсюда он рассмотрел план собора и понял, что план представляет собой семиконечную звезду.
В этот момент через строительную площадку проходил архитектор. Рене с уважением поклонился ему и показал семь пальцев. На плане он также обнаружил круг, квадрат и прямоугольник и дал об этом понять архитектору.
Архитектор кивнул в знак согласия; он признал в Рене сведущего человека. «Этот чужак, — подумал он, — разглядел на плане символические изображения. Должно быть, это мастер, обучавшийся в школе строительного братства. Стоит принять его на работу». И он спросил Рене, хочет ли тот у него работать.
Рене показал на свой рот и рот Марии.
— Понимаю, — сказал архитектор, — но на меня здесь работают и другие люди, нарушившие обет молчания. Для меня обет ничего не значит.
Рене покачал головой, а Мария, покраснев, опустила глаза. Они ведь были осуждены на молчание и не могли самовольно отказаться от обета.
— Понимаю, — снова сказал архитектор и посмотрел на обоих с сочувствием. — Подожди меня здесь, — попросил он Рене, — твою жену я отведу к другим женщинам, готовящим еду для паломников и нищих. Там может понадобиться помощь.
Он позвал Марию вниз, за пределы строительной площадки. Рядом с котлами там стояли длинные столы. На них громоздились репа и капуста, которые, казалось, только и ждали того, чтобы из них приготовили обед. Женщины, собравшиеся здесь, увлеченно болтали между собой. Архитектор указал на Марию и сказал:
— Она немая!
— Нам все равно! — закричали женщины. — У нас найдется работа и для немых. Так даже лучше, она будет работать руками, а не языком.
Они дали Марии в руки нож и показали ей ее работу. В час полуденного колокольного звона, когда
