вытри мне лоб, – попросила она, – у меня руки заняты. – Петровна наспех промокнула ей взмокшие морщины лба ее же вязанием и, подхватив клубок пестрых ниток, рванула к входной двери бара. – Куда, Петровна? – сдавленно крикнула Кузьминична, но увидев, что делает подруга, тихо прыснула. – А молодец, здорово придумала...
Подобрав длинные юбки, подруги уже впрыгнули в седла «Харлеев», заурчали двигателями, когда со стороны бара донесся истошный крик вышедшего на порог длинноволосого парня в коже:
– Пузо, бегом сюда, тут твоего мустанга уводят!
Из бара выскочил животастый мужик лет примерно тридцати, с сальным волосяным хвостиком, рожу которого Кузьминична недавно сочла не очень приятной, и, моментально оценив обстановку, рванулся по ступенькам вниз.
– Стойте, старые суки! Убью, на х...
Не договорив, он полетел кубарем вниз, зацепившись ногой за паутину шерстяных ниток, которыми Петровна щедро опутала вход, крыльцо, и даже кусок прилегающего к ним пространства – везде, где нашлось, к чему их привязать.
– И поделом. Нечего ругаться, – не без злорадства прокомментировала Кузьминична. Она покрутила, взревев мотором, ручку газа. – Рванули?
– Рванули! – радостно крикнула Петровна и тоже крутанула ручкой, подтверждая свои слова коротким рявканьем двигателя.
Мгновенно набрав скорость, старушки с ревом описали полукруг, с интересом глядя, как возятся на асфальте попадавшие возле входа, собравшиеся было организовать погоню бородачи – их выбежала целая куча и сейчас вся эта куча барахталась, опутанная цепкими шерстяными нитями Кузьминичны.
– И-и-эх! – звонко, словно помолодела лет этак на сорок, выкрикнула та, победно вскинув руку. Выезд со стоянки пролегал мимо распластавшихся бородачей и Кузьминична, изловчившись, выхватила у одного из них раскупоренную бутылку пива. – Не надо бы тебе больше, мальчик. На ногах вон уже не стоишь.
Не удержавшись от соблазна, Петровна заложила крутой вираж, подкатила к стоящему на четвереньках, глупо таращившему на нее глаза мордатому парню с банданой, и смачно шлепнула его точно в центр лба своей туго свернутой газеткой:
– Че рот раззявил?
– Всем спасибо за внимание! – прокричала Кузьминична, опять вскидывая руку – на сей раз в жесте прощальном.
– А ну по домам, ребятишки, по домам!..
– Куда рванем? – перекрывая рев ветра, выкрикнула через плечо Кузьминична. Они уже вырвались на скоростную трассу и сейчас мчали, лихо подрезая чересчур медлительные автомобили. Начало темнеть и они включили фары.
– А куда глаза глядят! – беззаботно отозвалась подружка, поравнявшись. – Эх, и хорошо же!
– А то!..
Обалдевший от невиданного зрелища пожилой мужчина, сидевший за рулем новехонькой «Вольво», проводил двух обогнавших его старух в шлепанцах и развевающихся по ветру цветастых платках осоловелым взглядом. Они быстро превратились в маленькие, едва различимые точки, а секунду спустя и вообще скрылись из виду.
– И почудится же... – пробормотал он себе под нос и, оторвав левую руку от руля, потер уставшие глаза. Затем вернул левую руку на место и оторвал теперь правую. Перекрестившись, он на всякий случай сбавил скорость. Кажется, он здорово сдал за последнее время, надо бы побольше времени проводить на свежем воздухе, а еще лучше – завести себе шофера. Много видел он на своем веку, особенно после полновесного, проведенного за рулем, дня. Доводилось встречать и лосей в центре города, перебегающих дорогу по пешеходным переходам, и приветливо улыбающихся ГАИ-шников, отдающих ему честь, но пенсионерки на «Харлеях» – это уже явный перебор...
Глава 15. Олигарх. Монголы
Четыре мужские фигуры в бесформенных брезентовых плащах, в высоких рыбацких сапогах, с шестами в руках и рюкзаками за спинами медленно, настороженно оглядываясь, брели, растянувшись гуськом по болотистой местности. Первый прокладывал путь, трое шли за ним след в след.
– Другого пути, – притормозив и дождавшись замыкающего, зло сказал третий по счету, – конечно, не нашлось? За что только я плачу вам деньги!
Напрягшись, он с трудом вытащил ногу из болотной жижи, сделал шаг вперед. Хлябь, отпустившая сапог, булькнула, смыкаясь, и он выругался – однообразно-противный болотный звук надоел ему до смерти.
– Так и есть, Борис Абрамович, – подтвердил, приблизившись, высокий мужчина. Тяжело отдуваясь, он тоже напрягся и с трудом, чавкнув жижей, вытащил ногу. – Не нашлось. Это единственное окно с сопредельной страной, которое нам удалось пробить. Могло и этого не случиться. Просто удивительное везение, а вы ругаетесь.
– Ага, окно... – проворчал Подберезовский, останавливаясь передохнуть, – не окно, а целые ворота. Граница, мать вашу... – он вскинул руки, словно взывая к небу, нервно рассмеялся, – с Монголией! Расскажи кому – не поверят! Мне, лучшему другу и соратнику всех президентов, заслуженному олигарху России, приходится шлепать по болоту, переходя монгольскую границу! Это просто черт знает что!
– Конечно, я тоже предпочел бы покидать страну цивилизованно, с комфортом, через аэропорт, пусть и по подложным документам, – заметил мужчина. Он специально говорил тихо, успокаивающе, даже вкрадчиво, словно практикуясь в применении методики НЛП. – Сидеть в самолете, потягивать коньячок, флиртовать со стюардессами... Кто б отказался. Однако приходится исходить из существующих на данный момент возможностей, поэтому…
– Я не пью коньяк! И не флиртую со стюардессами! – раздраженно оборвал его Подберезовский. Он почти кричал, не обращая внимания на предостерегающие жесты нервно крутанувшего головой по сторонам собеседника. – Мне не до аэрофлотовских блядей, парящих над облаками в стерильно белых рубашках от свиньи Доси, у меня дел по горло, мне работать надо! Деньги – они трудяг любят... – Он вдруг обмяк, вяло, но зорко огляделся, высмотрел подходящую кочку и скомандовал: – Перекур! Сил моих олигархических больше нет... Пойдите кто-нибудь, проверьте ту штуковину на прочность.
Процессия остановилась, один из мужчин осторожно пошел к кочке, пробуя шестом путь, а остальные внимательно на него смотрели. Когда он дошел до цели, другие – осторожно, шаг в шаг – последовали за ним...
– Оказывается, и на болоте случаются свои маленькие радости, – пробурчал Подберезовский, азартно перемалывая зубами мясо бушевской ножки. – Черт, я и не подозревал, что так здорово проголодался, раз способен жрать подобное дерьмо.
Он не глядя отбросил косточку через плечо, опять потянулся рукой к еде, схватил сваренное вкрутую яйцо, хрустнул, нетерпеливо сминая пальцами скорлупу... К газетке с едой, разложенной на кочке, потянулись три руки одновременно. Похватав что попало, трое мужчин принялись быстро жевать, не забывая бдительно поглядывать по сторонам.
– Если нам и может угрожать опасность, то только с воздуха... – Усатый мужчина средних лет – Седой, – который шел замыкающим и являлся старшим тройки, нанятой Подберезовским, ткнул куриной костью вверх. – Как бы за нами не пустили вертолет.
Подберезовский посмотрел вправо-влево на окружающие со всех сторон деревья и спросил с опаской:
– А лес? Мне почему-то кажется, там кто-то есть.
– Никого там нет, – вступил в разговор второй мужчина, помоложе, с сильно оттопыренными ушами. – Седой правильно говорит, опасаться надо только вертолета.
– Ну-ну... – Подберезовский потянулся к очередному куриному куску, но так и застыл с протянутой рукой подобно гранитному Ленину, присматриваясь к мелкому, расплывшемуся в жире газетному шрифту:
