Чебурашка развернулся и вновь скрылся за камнем, таща за собой катану с Геной на прицепе. Оттуда опять послышались характерные звуки:
'Вжик... вжик... вжик...'
- Вообще-то эта улика косвенная! - вновь подала голос Яга. - Насколько мне известно, Соловей ее и пальцем не касался. Следовательно, улика косвенная.
- А это уж как суд решит, прямая она или косвенная, - огрызнулась Правая.
- Кончай базар! - свернула дебаты Центральная. - Суд удаляется на совещание.
Дохлебав у кого что осталось в ведрах, головы качнулись к хвосту решать участь Соловья-разбойника. Вслед им неслись рекомендации 'зала'.
- Через сожжение, слышь, Горыныч? Через сожжение! - Кастрюлька с Саламандрой раскалилась добела.
- Не слушай ее! Все надо по-русски делать! Чик - и голова с плеч! несся из-за камня нестройный хор голосов.
- Неправда ваша! - кукарекал воевода. - По-нашему, так каменьями его побить... ну разве что еще зенки поганые выклевать!
- На фиг надо! - отмела рекомендации Левая. - Сожрем, и все дела.
- Угу, - согласилась Правая.
- Делим на троих, - вынесла свой вердикт Центральная.
В данном вопросе суд проявил редкое единодушие.
- Встать, суд идет! - проревела Центральная.
Из-за камня появились домовые с извивающейся катаной. Похоже, меч начал трезветь и уже лопотал что-то насчет самурайской чести, потери лица и даже попытался сделать себе харакири, вырвавшись из рук Гены. Попытка была неудачной, так как острее после заточки он почему-то не стал. Чебурашка, настроенный на редкость агрессивно, поймал второй конец и опоясался кладенцом, завязав концы бантиком на талии. Все, кто не стоял, встали. Илья, решив, что пора вмешаться, тоже не поленился подняться со своего смертного одра.
- Огласите приговор, пожалуйста, - любезно попросила Правая Центральную. Центральная откашлялась:
- Тщательно рассмотрев дело, взвесив все 'за' и 'против', суд приговорил Соловья-разбойника к смертной казни путем расчленения на три равные части с последующим съедением. - Центральная облизнулась. Освободить подсудимому рот. Пусть говорит последнее слово. Мы ж не звери какие... все по совести, по закону...
Глаза Соловья-разбойника, готовые выскочить из орбит, лихорадочно метались по 'залу' в поисках спасения, пока не остановились на капитане.
- Папа!!! Спасай, наших жрут! Я ж свой в доску! По сыску я теперь!
- Апелляцию еще не поздно подать? - полюбопытствовал Илья.
- Ура!!! - дружно завопил 'зал'. И началось что-то невообразимое. Кто кинулся обнимать и целовать любимого 'папу', кто прыгал и орал от восторга. Избушка, напуганная бурными эмоциями и дрожанием земли (Горыныч прыгал выше всех), торопливо спряталась за дубом.
- Папа жил, папа жив, папа будет жить! - скандировали головы.
- Папа - наш рулевой! - Рубаха капитана набухла от пьяных слез умиления домовых.
- Папа - ум, честь и совесть нашего царства! - надрывал свою петушиную глотку Никита Авдеевич с головы Соловья-разбойника, подкрепляя каждое слово ударом крепкого клюва по лбу воеводы разбойного приказа. Как его занесло на патлатую голову коротышки, он от радости и сам не помнил.
- Объявляю амнистию. Возражения есть?
- Нет!!! - Его паства была согласна на все.
Илья поднял 'орудие преступления' и обомлел. Видел он чудеса ювелирной техники, но такого... Ажурная конструкция золотого яйца поражала воображение. В узлах соединений золотых волокон сверкали крошечные бриллианты. Внутри, глубже, просвечивал второй слой, пересыпанный изумрудами. Дальше шел третий, уже едва различимый, поблескивающий голубыми самоцветами. И всю эту конструкцию пронизывала тонкая стальная игла, увенчанная на конце кроваво-красной капелькой рубина.
- Фаберже бы от зависти удавился, - прошептал потрясенный Илья, бережно пряча смерть Кощея в карман штанов.
- Папа, позволь за твое здоровье... - Головы мирового судьи тыркались в ведра в поисках хмельного, но тщетно. Тара была пуста.
- Нам же в посад надо, - засуетилась вдруг Центральная, - солнце вот-вот сядет.
- В посад!!! - воодушевленно заголосила поляна.
Подготовка к обратной дороге много времени не заняла. Избушке строго-настрого приказали держать дверь на засове до утра, дабы Мурзик не сбежал, и 'папино воинство' гурьбой полезло на Горыныча. Яга предпочла лететь в своей ступе, усадив рядом Гену.
- Кормчим будешь, - распорядилась ведьма, подавая ему метлу.
- И ты с нами? - обрадовался Илья.
- Мой долг быть рядом со смертью Кощея, - невозмутимо пояснила ведьма. - А долг для меня превыше всего.
Ступа взмыла в воздух и понеслась в сторону посада. Следом устремился Горыныч, унося на спине горланящую во всю глотку компанию:
В заповедных и дремучих старых Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей, на проезжих сеет страх...
Избушка долго смотрела вслед суматошным гостям, утащившим с собой ее хозяев Впервые за триста лет она осталась одна. Мурзика, дрыхнущего на постели Яги, она пока в расчет не принимала. Солнце бросало последние лучи поверх стройных сосен. Избушка вздохнула, выпустив из трубы клубок дыма, доковыляла до разбитого сундука, стоящего под дубом, села на него и стала терпеливо ждать возвращения хозяев.
- Поспели, - облегченно прорычала Василиса, глядя на заходящего на посадку Горыныча. Розовая полоска заката стремительно темнела. Вслед за Горынычем на бреющем полете над поляной пронеслась перегруженная ступа.
- Ну, Ванюша, не подкачай, весь посад за тебя молится, - мяукнула рысь.
- На Ваню надейся... - задумчиво протянула Василиса, не отрывая глаз от исчезающего в сумерках посада, - а сам...
- Что 'сам'? - подался вперед Вакула. Пепельно-серая шерсть на загривке вздыбилась.
- А сам к драке готовься! - Василиса строго посмотрела на своих подданных. - Хватит за спиной Ивана отсиживаться. Этой ночью, я так думаю, сам Кощей в посад наведается. Хитер и злобен воздыхатель мой. Силой Ванюшу не смог взять, теперь наверняка хитростью попытается. Ужом, змеей подколодной в посад просачиваться будет. Он мастер на себя личины накидывать. В этом деле его разве что Баба Яга одолеть сможет.
- Ахти господи, пропали наши головушки! - запричитала Малашка.
- Ой, мамоньки, что же делать-то нам, неприкаянным! - вторила ей Парашка.
- Цыц, балаболки! - рявкнула Василиса. Парашку и Малашку как ветром сдуло. Только ветки дрогнули. - Короче, мужики, пора и вам когтями да зубами поработать.
- Это можно, - провыл Вакула, - ты, матушка, не томи, говори, что делать надобно, а уж мы за родной посад да за тебя, хозяйка, порадеем.
- Иного не ждала, - растрогалась Василиса, - быть тебе, кузнец, воеводою, пока Авдеич к нам не вернется. А теперь слушай. Я Кощея хорошо знаю. Он как-то Иваном прикинулся, когда его в посаде не было. Ну вылитый Ваня, не отличишь. Я-то притворство Кощеево сердцем почуяла, ну и когда он от меня по... одному месту получил, личина с негодяя вмиг слетела. А потому делать вам вот что надобно...
- Хороши у нас закаты. - Чебурашка с удовольствием откинул ушастую мордочку, подставляя ее приятной вечерней прохладе, которую вместе с легким ветерком несли мерно машущие крылья дракона. Капитан был настроен не так лирически.
- Горыныч!
- Че, папа? - Головы дружно повернулись к Илье.
