Братья ссорились уже не в первый раз. Андрей все чаще твердил, что надо заключать союз со шведами, ливонцами и ляхами, чтобы вместе встать против татар. Старший брат сначала морщился как на неразумного, потом принимался спокойно увещевать. Говорил о том, что никакие ливонские рыцари против татар за Русь вставать не будут, что ляхи и сами были биты, причем так, как русским и не снилось:
– Сказывали, Батыево войско от шестидесяти пяти тысяч этих резвых всадников едва-едва девять тысяч в живых оставило. А еще, что татары в Каракорум девять мешков отрезанных ушей в виде похвальбы отправили!
Андрей на насмешки возражал, что это когда было, мол, за то время рыцари поняли свои ошибки и больше их не побьют. Невский кивал:
– Ошибки, может, и поняли, да только доведись, не дай бог, и Батыга побьем, как кутят! Андрей, они только сами перед собой сильные, а умеючи их бить можно. И шведов я почти голыми руками бил, Биргер небось по сей день лицо почесывает!
Упреки были справедливыми, но Андрей возражал:
– Время прошло, все научились, кроме того, все врозь были. Надо объединиться и вместе отпор дать татарам!
– Андрей, на тебя Батый давно нападал?
Тот изумился:
– На меня вообще не нападал.
– На меня тоже. И не собирается этого делать, если не разозлишь. Чего я против него должен с кем-то договариваться?
– Ты собираешься всю жизнь в Сарай подарки возить и кланяться? Каракорум забыл?!
Невский заскрипел зубами, Каракорум и унижения он помнил хорошо. Попытался объяснить спокойно.
– Батый не Каракорум, ему сейчас дружба с нами нужна не меньше, чем нам с ним. В спину не ударит и, если придется, против рыцарей поддержит.
– Но и рыцари против Батыя тоже!
– Да пойми ты, что Батый пришел и ушел, хотя и беды принес много! А эти рогатые навсегда придут, их же со своей земли не выгонишь! Татары десятины во всем требовали, но хоть в душу не лезли, а эти норовят свое навязать!
– Так что же, с погаными союз лучше, чем с христианами?!
– Андрей, если из двух бед выбирать меньшую, то да.
Младший брат даже растерялся, притих, но почти сразу снова возразил:
– Нет, я на союз с Батыгой не согласен!
– Я тебя не прошу с ним союзы заключать, сам справлюсь. Ты только против него не сговаривайся ни с кем. И сам не выступай, потерпи, Андрей, наше время не пришло.
По тому, как чуть смутился младший брат, старший вдруг догадался, что не так просто ведет Андрей эти речи.
– Э, да ты не сговорился ли уж?
Под пристальным взглядом голубых глаз, мигом ставших жесткими, князь заюлил:
– Не сговорился. Но почему бы нет? – И почти бросился в атаку. – Ты вон разрешил в Пскове латинский храм поставить? И в Новгороде есть. Почему я, владимирский князь, не могу разрешить такой во Владимире поставить? И вообще посмотреть надо, может, не так страшна их вера, как вон твой Спиридон пугает.
Александр вскинул глаза, долго пристально смотрел на брата, его голос был строг, так строг, что Андрею показалось, будто это сам Ярослав Всеволодович вернулся.
– Андрей, хочешь править Владимиром, правь, мешать не стану. Но латинянство принимать не смей! Как князь не смей!
– Чем латинянство хуже греческой веры? Князь Данила Романович вон даже корону согласился принять!
– Вот откуда ветер дует, – усмехнулся Невский. – Пойми, дурья башка, Даниил далеко сидит, его Галичина крайняя, а мы с тобой под боком у Батыя. И удрать Даниил может запросто, у него и угры, и ляхи в родичах ходят, а мы куда?
– Я удирать не собираюсь!
– А куда ты денешься, если завтра сюда Батыга придет?
– Бой приму!
– Андрей, сядь и послушай. Я хоть и не много старше тебя, но все же старше. Ни у тебя, ни у меня сил с Батыем справиться не хватит, а людей просто так губить последнее дело. Русь обезлюдеет, ее по частям растащат. Но дело не в том, Батыга, может, и не пойдет, а вот твои новые друзья поналезут, как тараканы. Им только намекни, что можно, завтра заполонят все города Руси. А Батый, если с ним поссоришься, защищать не станет. И союза с Западом не простит, вспомни отца…
– Что-то ты смирен больно стал. Помнится, с рыцарями бился, не считаясь, кого больше, а кого меньше.
– Бился. Когда понимал, что пусть и трудно, но победить могу. А еще, что сзади в спину не ударят. Мы с тобой, Андрей, когда на чудский лед выходили, твердо знали, что Новгород сзади, что отец на Понизье. А ныне что? С одной стороны татары, с другой рыцари.
– Но и у Даниила так! С одной стороны татары, с другой угры да ляхи, а не боится! Только он породнился с Белой, тот помощь обещал.
Александр с изумлением раскрыл глаза на брата:
– Ты когда от рогатых помощь видел? Когда это они Русь защищали?
– Теперь будут! Вот Даниил королевство примет, и будут!
– Дай Бог вашему теляти нашего волка съесть…
– Папа крестовый поход против поганых объявил!
– И послов в Каракорум шлет.
– Послов для виду… – было заметно, что Андрей чуть смутился.
– Это они с тобой для виду разговаривают.
– Ордена уже не те, если папа Иннокентий прикажет, пойдут защищать наши земли против татар…
Едва успел договорить последнее слово, как Александр оказался почти вплотную к нему, лицом к лицу, зашипел:
– Сам хоть в магометанство переходи, если желаешь, твоя воля! Но на Русь этих рогатых и их толстомордых болтунов приводить не смей! И договариваться с ними от имени Русских земель тоже!
– То моя воля! Я Великий князь!
– Твоя?! Хочешь латинянином стать, езжай к тестю, там и молись по их обычаю, и против татар своими дружинами выступайте. А Владимир еще раз пожечь не дам! Здесь дедова вера была, есть и будет!
Уже у двери вдруг развернулся:
– Мне папа корону дважды предлагал. Если бы он, кроме короны, помощь давал, я еще подумал бы, но им Русь, Андрей, нужна только как защита, не более. Ну, еще как дойная корова, чтобы в Рим деньги посылать. А перед Батыем никто тебя защищать не станет! С латинянами споешься, беду на Русь накличешь! И запомни: если узнаю, что договариваешься, жалеть не стану! Я тебя сам Батыге отдам, не посмотрю, что брат!
Глядя вслед прямому и строгому Александру, Андрей почувствовал, как по спине течет холодный пот. Он никогда не видел, чтоб брат был столь сердит, даже перед боем на Чудском скорее сосредоточен, а сейчас явно злился.
Митрополит словно почувствовал их ссору, глянул в глаза Андрею уж очень пристально:
– Никак с князем поссорился?
– А я кто?! – взвился Андрей.
Уж очень его тяготило положение второго при брате, всегда второго.
– Ты Великий князь, – спокойно ответил Кирилл.
И как-то неудобно вдруг стало, Андрей нахмурился. А еще от понимающего взгляда митрополита. В Новгороде так смотрел владыка Спиридон, словно все мысли и путные, и беспутные видел. Почему это для них вся душа словно раскрытая книга для грамотного человека? Впервые Андрей задумался над этим еще в
