– Я знаю, кто убил твоего друга.
– Кто?! – Вар услышал, как застучало его сердце.
– С нашей улицы. Ты его тоже знаешь. Он был вместе с нами в кафе.
– Который?
– Помнишь, с золотыми зубами?
– Они все были с золотыми. Который говорил: пускай уезжают отсюда?
– Нет. Ты с ним за водкой ходил. У него полный рот золотых. Мой сосед.
Холодный воздух с шумом выходил из ноздрей Вара. Рин закурил следующую сигарету.
– Откуда знаешь?
– Хвастаются, я тебе говорил. Дураки. Я сам не слышал, только от других. Рассказывают, что погнались за кем-то возле маленького рынка и избили. Говорят, что он сам под машину попал.
– Сам попал под машину?
– Так говорят. Сосед точно был одним из заводил. Он мне никогда не нравился. Плохая семья, отец их не любит. Его братишка стал играть новым мячом. Сам видел. Красно-белый. Говорят, того парня.
– У Вита был такой мяч.
Холод проникал под куртку. Вар скукожился и старательно прятал нос в поднятый воротник.
– Думаешь, он?
– Он.
– Что можно сделать?
– Не знаю. У нас никто не будет говорить.
– А ты как?
– Не знаю, я только слышал от других.
– Да… Где он живёт?
– В самом конце моей улицы, там, где большое дерево, помнишь?
– Зелёные ворота?
– Да, не забыл. Ты у нас давно не был.
Они помолчали.
– Ты что так дымишь?
– Не, я мало курю. Только сегодня.
Волнение улеглось, всепроникающий холод усиливался.
– У меня задница отмёрзла. Может, ко мне зайдём, попьём чаю?
– Не, домой пора. Я подумал, что тебе нужно это знать.
– Спасибо.
– Вот увидишь, никого не накажут. И никогда не узнают, кто убил Вита.
– Так уж никогда. Говорят, многих арестовали.
– Только самых больших идиотов. Знаешь, сколько их там было! Мамина подруга рассказывала, что хватают только тех, кто открыто хвастается на людях. Есть такие!
– Она откуда знает?
– Её муж там работает. Я тебе говорила.
– Да…, поймать всех будет трудно. Свидетели нужны. Многие боятся говорить.
– Никто не собирается ничего делать. Не будут никого ловить. Накажут нескольких дураков, чтобы люди успокоились, на этом всё и закончится. Главных заводил вообще не было в городе. Я тебе давно уже говорила, что это случится. Ты мне не верил.
Спорить не хотелось. И не только потому, что со многими словами Зары он не мог не согласиться. Его это редко останавливало. После вчерашнего разговора с Рином он пребывал в прескверном состоянии и появился у Зары немногословный и послушный. Какой он нравился ей больше всего. И отметил, что она обрадовалась. Ему нужна была помощь.
Давно он не засиживался у неё допоздна. Ещё немного и его присутствие перестанет быть уместным. Требовалась особая сноровка. Поспешить не спеша. И в лучшей его форме непростая для него задача. В этот вечер просто невыполнимая. Надежда теплилась, без видимых на то причин. После оживлённой реакции на его неожиданный приход Зара тоже стала непривычно немногословной.
Чувствуешь ли ты, что у меня внутри? Нет. Тебе это никогда не было интересно. С собой не успеваешь справляться. Знаешь, зачем я пришел?
Руки тянулись задрать плотный длинный халат и взяться за скрытые под ним теплые ягодицы. Они там тёплые, в этом он не сомневался. Он сомневался, что такая ласка будет встречена благосклонно. И не только потому, что домашние ещё не спали, слышались шаги и шум телевизора. У них уже был опыт работы в таких условиях. А потому, что у него совсем не было никаких сил для игры. Только желание разрядить утомляющее напряжение совсем не нежных чувств. Без игры не обойтись, никаких поблажек ему не давали. Зачем я пришёл сюда слабый и безоружный?
– Хочешь чаю?
– Нет, уже поздно. Домой скоро, – он осторожно прощупал прочность защиты. Реакция не обнадёжила. Отсутствие реакции. Плотно запахнутый халат. Голые лодыжки и немного открытой шеи. Безнадёжность опустилась на него. Ну да ладно. Всё равно не хотелось уходить из этого дома. От укутанного в материю теплого тела, уюта старого дивана и неназойливого света настольной лампы в дальнем углу комнаты. Они забыли, о чём спорили. Утомились.
– Пойду поставлю чай.
Он отчётливо слышал, как она набирает воду в чайник и ставит его на плиту. Телевизор умолк. Улеглись?
– Хочешь варенье?
Зара устроилась в своём кресле, подобрала ноги под халат. Вар расположился на диване почти в горизонтальном положении с горячей чашкой чая на животе. Он осторожно придерживал чашку двумя руками, ощущая себя уязвимым, но не мог собраться с силами, чтобы переместить её на пол. Нужно было тебе поставить её прямо вот сюда. Спасибо.
Наверху быстро и шумно ходили.
– Они всегда оживают к полуночи. Мы уже привыкли.
Тоже не очень весёлая. Я принёс?
– Домой пора.
– Ты какой-то сам не свой. Что-то случилось?
– Нет вроде. Ничего не случилось, кроме того, что уже случилось.
Зара вздохнула.
– Бедный Вит. В городе стало страшно. Родители поговаривают о том, чтобы уехать отсюда. Я не хочу.
– Куда уехать?
Ожили часы в гостиной. Уже час. Пора домой.
– Ты так переживаешь?
Она подошла к дивану и села рядом на пол.
– Бедненький!
Слово прозвучало приятно и проникло внутрь. Он молчаливо согласился с ней, удивлённый, что они вдруг оказались на знакомой территории. В поле зрения показалась рука, на лицо упал край широкого рукава халата. Он непроизвольно дернул головой. На животе опрокинулась чашка.
– Эх! – он вскочил на ноги и быстро оттянул мокрую рубашку от тела.
– Ой, извини! – Зара вопросительно смотрела на него снизу, не зная, смеяться или пугаться. Жгло. Он подошёл к свету и осторожно расстегнул рубашку. На животе было большое красное пятно. Он присел на стул и, непроизвольно морщась, посмотрел на Зару.
– Ничего, уже проходит.
На её лице был настоящий испуг.
– Подожди, я тебе его смажу.
– Не надо.
Она быстро вернулась с небольшой баночкой в руке.
