Появляется Матвеич. Но он не умеет водить. Мама. Но она не умеет. Я тоже не умею, но сажусь за руль: доеду как-нибудь. Еду, как на санках. Благо, все время под горку. Вадик Что же я знала о любви, когда любви еще не знала? Что в сердце — да, но не в крови (а кровь, тактичная, молчала), что в сердце — не под животом (подружки — скромные девчонки), что вот он входит, а потом… Но удален (обрезки пленки) даже исходный поцелуй. Он только входит — каждый вечер. Как сладко быть ему сестрой и засыпать ему навстречу!.. Поль Первая строчка падает с неба, как птенец из гнезда. Первая точка — катышек хлеба, кап — на ладонь — вода — пей. Я буду тебя выхаживать — топ — спотыкаюсь — топ, буду всюду тебя оглаживать, буду вылизывать, чтоб по законам аэродинамики мой развивался певец, чтоб с балкона докучливой маменьки он улетел наконец. Марат Марат. Народник. Beatles на баяне. Я теоретик. Я ему не пара. Как говорится, слишком много знаю о малом вводном с уменьшенной квинтой, о вертикальном контрапункте Баха, о Шенберге, о Веберне, о Берге. Но ничего не знаю о Марате. И о себе не знаю — а пора бы, — шестнадцать лет. И вот мы на турбазе, и вот мы в темной комнате с Маратом одни. О Шенберг, Шенберг, что мне делать? — Он расстегнул мне ворот олимпийки, за плечи обнял, трогает ключицы, но почему-то на меня не смотрит — что делать, что? И Шенберг надоумил. И я сказала: Тут немного дует. Пойду, — сказала, — форточку закрою. — И — опрометью — вон, к себе, вся — сердце. И — Yesterday за стенкой на баяне. Андрей Мы с Андреем катались на лодке. Мы с Андреем приплыли на остров. Мы с Андреем лежали на травке. Мы с Андреем смотрели на небо. Вдруг — лицо его вместо неба, вместо солнца — красные губы. Он завис надо мной, как ястреб, чтобы камнем упасть на жертву. И упал бы, да я увернулась. И скользнул вдоль румянца вприпрыжку плоским камушком по-над водою первый мой поцелуй. Самый первый. Третий сон Я снимаюсь в фантастическом боевике, мою героиню зовут Клеопатра, моего режиссера как-то односложно — Фосс? Он сам гримирует меня перед съемкой, красит помадой, но не только губы, а и рот внутри, десны, небо, одновременно целуя. И я чувствую во рту и помаду, и его язык. Илья Ласково ластясь,
