немного лет и бог раскрыл его, и ему суждено было исполниться полностью.
4. Другое же событие, случившееся тогда у мессенян, было следующее. У Ликиска, переселившегося в Спарту, умерла та самая дочь, вместе с которой он бежал в Спарту. Так как он часто ходил на могилу своей дочери, аркадские всадники, устроив засаду, захватили его в плен. Он был приведен в Итому и поставлен перед народным собранием; он защищался, говоря, что он ушел не как предатель родины, но послушавшись слов прорицателя о девушке, что она не родная его дочь. Несмотря на такие его оправдания, поверили в справедливость его слов не раньше, чем пришла в театр, (где шло народное собрание), та, которая в это время была главной жрицей Геры. Она подтвердила, что это она родила эту девушку и дала ее жене Ликиска как подкидыша. Теперь же, сказала она, я прихожу, чтобы открыть эту тайну и сложить с себя жреческий сан. Она говорила так потому, что в Мессене было установление, что если у женщины или у мужчины, облеченных жреческим саном, умирает кто-либо из детей, то жречество переходит к другому лицу. Тогда мессенцы, считая, что женщина говорит правду, избрали богине другую жрицу вместо нее и признали, что Ликиск совершил проступок, который можно простить.
5. После этого — шел уже двадцатый год войны — они решили вновь послать в Дельфы спросить о победе. На их вопрос Пифия прорекла:
Услышав это, они подумали, что предсказанье говорит в их пользу и обещает им победу на войне: так как святилище Зевса Итомского находится внутри их стен, то, конечно, лакедемоняне не смогут раньше их поставить эти треножники. Они собирались поставить эти треножники, сделав их из дерева: у них не было средств, чтобы сделать из меди. 6. Но кто-то из дельфийцев сообщил это вещание в Спарту. Когда они узнали о нем, то они созвали собрание; на нем ничего умного они придумать не могли, но у них был некий Эбал, даже не из очень знатных, но, как оказалось, человек неглупый: он, сделав как попало из глины сто треножников, спрятал их в мешок и понес его вместе с сетями, как охотник. Будучи неизвестным даже многим из лакедемонян, он тем легче укрылся от внимания мессенцев. Смешавшись с местными землевладельцами, он вместе с ними вошел в Итому, и как только стала опускаться ночь, он поставил в честь бога эти глиняные треножники и вновь вернулся в Спарту, чтобы сообщить об этом лакедемонянам. Мессенцы, увидав это, пришли в великое смущение и догадались — как это было и на самом деле, — что это исходит от лакедемонян. Однако Аристодем старался их успокоить, говоря все то, что полагается при подобных обстоятельствах, и свои деревянные треножники — а они уже были готовы — поставил вокруг алтаря Зевса Итомского. 7. Но случилось также, что прорицатель Офионей — тот, который от рождения был слепым, — прозрел самым удивительным для людей путем: у него сильно заболела голова и после этого он прозрел.
1. Вслед за этим — так как близилось уже роковое время для гибели Мессении — бог стал давать им знамения будущего. Так, статуя Артемиды — она сама и ее оружие были сделаны из меди — выпустила из рук щит. Затем, когда Аристодем собирался приносить жертву Зевсу Итомскому, то бараны сами собой и с такой силой ударились рогами о жертвенник, что от этого удара погибли. И еще третье им было предзнаменование: собаки, собравшись все в одно место, в течение всей ночи выли и в конце концов все ушли к лакедемонскому лагерю. Все это приводило Аристодема в смущение, а особенно явившееся ему во сне видение: ему казалось, что он собирается идти в сражение, что на нем надето оружие и что перед ним на столе лежат внутренности жертвенных животных. И вот ему является его дочь в черной одежде, показывая свою грудь и чрево, рассеченные мечом, она, казалось ему, сбросила со стола жертвы, сняла с него оружие и вместо него надела на него золотой венец и накинула белое одеяние. Когда Аристодем совсем уже пал духом и полагал, что видение предсказывает ему конец его жизни, потому что у мессенцев во время похорон знатных лиц на умерших надевают венцы и облекают их в белую одежду, в это время кто-то приносит известие, что прорицатель Офионей уже больше не видит, но внезапно опять стал слепым, каким он был с самого начала. Тогда он сообразил, что стихи пророчества:
Пифией были сказаны о глазах Офионея. 2. Тогда Аристодем, подумав о себе и своих делах, что он напрасно сделался убийцей дочери, и, видя, что у родины не осталось никакой надежды на спасение, убил сам себя на могиле дочери; все, что человеческая предусмотрительность может сделать, он сделал для спасения Мессении, но судьба обратила в ничто все его подвиги и планы. Он умер, процарствовав шесть лет, а из седьмого года лишь несколько месяцев. Тогда такое отчаяние охватило мессенцев, что они были готовы послать к лакедемонянам посольство с изъявлением покорности — настолько сильно поразила их смерть Аристодема; только ненав исть к спартанцам не допустила их это сделать. 3. Собравшись на народное собрание, они не выбрали себе никого в цари, но назначили Дамиса полководцем с неограниченной властью; он же, взяв себе Клеонниса и Филея в соправители, стал готовиться и в настоящих затруднительных условиях дать сражение. К этому их понуждала осада, а еще больше голод и отсюда страх, как бы им еще раньше не погибнуть от недостачи продовольствия; в доблести же и в смелости даже тогда не было недостатка у мессенцев: погибли у них все полководцы и все наиболее видные граждане, но даже и после этого они еще держались целых пять месяцев. 4. К концу года они покинули Итому, провоевав целых двадцать лет, как это сказано и в стихах Тиртея:
5. Эта война окончилась в первом году 14-й олимпиады, в которую коринфянин Дасмон победил в беге, а в Афинах Медонтиды продолжали править по десятилетиям, и кончался уже четвертый год правления Гиппомена.
1. Те из мессенцев, у которых случайно были дружеские связи в Сикионе и в Артосе и у кое-кого из аркадян, переселились в названные города, а в Элевсин — лица жреческого рода и те, кто совершал таинства в честь Великих богинь, вся же остальная масса рассеялась, каждый по своим прежним городам. 2. Лакедемоняне прежде всего разрушили Итому до основания, а затем, двинувшись, стали брать один за другим и другие города. Из взятой добычи они посвятили Аполлону в Амиклах медные треножники; под первым треножником стоит изображение Афродиты, изображение Артемиды — под вторым, а под третьим — Коры, дочери Деметры. Такие посвящения сделали они здесь, а из мессенской земли они дали жителям Асины, изгнанным аргивянами, ту область около моря, которую асинейцы занимают еще и теперь, а потомкам Андрокла — так как у Андрокла была дочь и дети у этой дочери, которые после смерти Андрокла бежали в Спарту — им они выделили область, называемую Гиамеей. 3. С оставшимися мессенцами лакедемоняне поступили следующим образом. Прежде всего они клятвой обязали их никогда не отпадать от них и не задумывать какого-либо другого государственного переворота; во-вторых, они не назначили им
