Он чувствовал ее страх, ее отчаяние… Ощущал тяжесть вил, которые она держала в руках.
Его наполнил ужас, когда Куган бросился вперед и наткнулся на зубцы. Куган отшатнулся и сумел освободиться. Он пытался остановить кровь, но та хлестала сквозь его пальцы.
Он оттолкнул от себя страшные образы и чувства и заменил их теплом и ощущением безопасности, которые хотел внушить ей…
У Деллы расширились глаза.
Сообщение принято, подумал Джон, возвращаясь к действительности.
— Прекратите! — прошептала Делла, пытаясь вырвать руку. — Я же просила вас не делать ничего подобного!
Но он не торопился отпускать ее.
— Делла, Куган хотел причинить вам зло. Вы просто защищались. А теперь я хочу защитить вас.
Выражение ее лица смягчилось, но всего лишь на секунду. Потом она тряхнула головой и резко высвободилась.
— Я не понимаю этого! — решительно сказала она. — Разве что…
— Что?
— Неважно. — Она опустила глаза. — Ничего.
— Я на вашей стороне.
— В самом деле?
— А на чьей же еще?
Она подняла глаза.
— На своей собственной.
— Что ж, по крайней мере, вы честно высказываете свое мнение обо мне. Должно быть, жизнь очень жестоко обошлась с вами, — сказал он, имея в виду Дастина Кугана.
— Только в последнее время. Боюсь, эти месяцы сильно изменили мое мировоззрение… Раньше я была очень доверчивой.
Джон помнил время, когда и он был таким же.
— Мы все начинаем с этого.
— Даже вы? — В глазах Деллы стояла боль.
— Даже я, — тихо подтвердил он.
Принесли обед, и моменту истины настал конец. Они ели молча. И все это время он чувствовал на себе ее взгляд. Казалось, она хотела заглянуть в его душу.
Странно… Они поменялись ролями.
Когда принесли кофе, Делла наконец спросила:
— Джон, кто вы? Вы знаете обо мне все, а я о вас почти ничего. Только то, что вы валлиец, талантливый тренер, что у вас есть две сестры и дар, который вы, кажется, не слишком цените.
— Что еще вы хотите знать?
— Самые обычные вещи. Каким вы были в детстве. Что было вашей заветной мечтой. И знаете ли вы, что такое несчастная любовь.
— Ребенком я был изобретательным. Моя мечта исполнилась. И…
— Что ж, слов на ветер вы не бросаете.
Она не рассказала ему всей правды о Кугане, так с какой стати он должен рассказывать ей о Дженни?
— Я не притворяюсь. Воспринимайте меня таким, какой я есть, нравится вам это или нет. — Джон передвинул стул, сел рядом с Деллой и залюбовался ее золотисто-русыми волосами. Потом он посмотрел в ее мерцающие глаза и чуть не утонул в них. — А вот мне нравится то, что я вижу. Сильную женщину, защищающую тех, кого она любит, но в то же время нежную и чувствительную.
Делла облизала губы.
— Неуверенную в себе, глупую и ждущую от жизни только плохого.
— В этом все дело. Что заставляет вас так думать о себе?
— Опыт.
Джон взял ее за подбородок и заставил поднять глаза.
— Тогда позвольте мне научить вас чему-то новому.
Когда Джон медленно наклонил голову и потянулся к ее губам, Делла широко раскрыла глаза и тяжело задышала.
Припав к ее рту, Джон затаил дыхание. Ее губы дрогнули и начали открываться. Его сердце гулко забилось от ожидания…
А затем Делла отпрянула.
— Нет!
— Дили, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, — негромко сказал он. — Мне не нужно никакой магии, чтобы знать это.
— Но не здесь. — Делла оглянулась, словно боялась, что за ними наблюдают. — И не так.
— Понятно.
Она отвела глаза и отодвинулась от него.
Вот оно что, подумал Джон, возвращая свой стул на прежнее место. Владелица фермы может целоваться с ним в темноте. Там, где их никто не увидит. Но не на людях…
— Выходит, вы сноб, Делла Грин, — сказал он, вновь сравнивая ее с Дженни и на сей раз не видя разницы. — Простой тренер недостаточно хорош для таких, как вы.
Он не собирался говорить это вслух, но слова сами сорвались с языка. У него были основания говорить так. Тем более что Делла смотрела на него во все глаза, но не спорила.
Пусть думает что хочет. Делла не собиралась разубеждать Джона Фаулера.
Да, она хотела, чтобы Джон еще раз поцеловал ее, но не позволила этого, потому что страшная смерть Дастина была еще свежа в ее памяти.
Кроме того, это дало бы Джону возможность снова вторгнуться в ее сознание и продолжить его изучение. Он делал это не раз, а она не могла ему помешать. Хотя имела право скрывать свои мысли.
Джон Фаулер — человек особый. Может быть, уникальный.
Единственный.
Впрочем, с чего она это взяла? Джон сводит ее с ума, но разве можно доверять инстинктам, которые заставили ее поставить на карту будущее родных, фермы и беззащитной лошади? Если это повторится еще раз, она просто не выживет.
Обратная дорога казалась нескончаемой, и Делла испытала облегчение, когда они добрались до Грин-Грейнджа.
Делла вышла и сказала:
— Увидимся утром.
— Утром так утром, — бесстрастно ответил он.
По спине Деллы побежали мурашки. Она застыла на месте, провожая взглядом его машину. Обида Джона резала ей душу.
Делла испугалась, что была несправедлива к Джону, сравнивая его с Дастином. Нужно что-то делать. Делать с. собой. Жить так дальше нельзя.
Едва она вошла в прихожую, как услышала голос Терезы:
— Делла, милая, это ты?
— Да, бабушка.
Тереза спустилась в вестибюль. Увидев ее лицо, Делла сразу поняла: случилось что-то ужасное.
— Что, бабушка?
— Шарон…
— Что она выкинула на этот раз?
— Убежала из дома, не сказав ни слова. Прошло больше часа. А минуту назад я поднялась наверх и нашла вот это. — Тереза вынула из кармана листок бумаги и отдала его Делле.
Молодая женщина развернула его и прочитала.
