Сложенную таким образом вдвое нитку с ключом на конце петли он перекинул через округлость клинка на столе и направился к двери.
Смуглыми, чуть бугристыми пальцами он протолкнул в замочную скважину два сложенных вместе конца нитки. Перебросил другую часть сложенной нитки через порог, выйдя с ключом в руке из комнаты, закрыл за собой дверь.
— Интересно, — сказал Кувардин.
Раздалось щелканье запираемого из коридора замка.
Разведчики уже поняли, в чем дело, но смотрели не отводя глаз. Вот сложенная вдвое нить шевельнулась, заскользила, как по шкиву, по тыльной стороне клинка, напрягшись, поползла в скважину.
Из просвета под дверью показался влекомый ниткой за ушко ключ. Ключ подполз к столу, поднялся в воздух, перевалился через край стола, застыл рядом с клинком. Нитка подергалась, заскользила по полу, выскользнув из ушка, исчезла в скважине.
— Ну и ну! — только и мог сказать Кувардин, глядя на улегшийся рядом с клинком ключ.
— Отоприте дверь, будьте любезны, — послышался голос Людова из коридора.
Взяв со стола ключ, Агеев отпер замок. Людов вошел в комнату с моточком нитки в руке.
— Здорово, товарищ политрук! — сказал с восхищением Кувардин. — И как только вы додуматься могли!
Но на озабоченном лице командира разведчиков не было и тени удовольствия. Наоборот, глубокое недоумение, почти растерянность прочел на нем Кувардин.
— Я боялся, что этот эксперимент может получиться, — сказал Людов.
— Боялись, товарищ командир?
— Да, это окончательно запутывает дело… — Людов сел к столу, оперся подбородком о сплетенные пальцы рук. — Это уводит нас, товарищи, в сферу бездоказательных подозрений, домыслов, в которых нужно серьезно, не спеша разобраться. И хотя мистер Нортон навел меня на некоторые мысли…
— Да кто он такой, этот Нортон! — взорвался Кувардин. — Пойти, взять его под жабры, поговорить с ним начистоту.
— Спокойнее, сержант, — устало сказал Людов. — Вы хотите сказать, что подозреваете в преступлении мистера Нортона?
— А кого же другого? — Несколько опешил Кувардин.
— Вот именно, кого же другого! — С упреком смотрел на него Людов. — Если здесь действительно налицо имитация самоубийства, мы имеем дело с коварным, тщательно обдуманным преступлением. Почему подозревать в нем именно этого моряка иностранной державы, который участвовал в доставке нам подарков американского народа? У вас есть основания для таких подозрений?
Кувардин молчал.
— Насколько я знаю, у Нортона не было никаких логических мотивов для совершения этого преступления, — продолжал Людов. — Какой смысл был штурману «Бьюти оф Чикаго» убить соотечественника, своего капитана, сжечь корабельные документы? В основе каждого преступления такого рода лежит тот или иной веский мотив. И поскольку ненависть, как, впрочем, и любовь и жажда наживы, лежит в основе большинства таких преступлений, более вероятно предположить, что это сделал Джексон.
— Не мог негр этого сделать! — ударил кулаком по колену Кувардин.
— Но, Матвей Григорьевич, будем объективны! — Смотрел Людов в его негодующее лицо. — Вы почти подсознательно исключили из числа подозреваемых Джексона, как представителя угнетаемой расы. Но Джексон имел все основания ненавидеть капитана, оскорбительно обращавшегося с ним. Учтите, что, как сообщил мистер Нортон, рана Джексону нанесена капитаном Элиотом в момент аварии на «Бьюти оф Чикаго». И хотя Джексон это отрицает….
— А этот шкертик… — начал Агеев. На протяжении всего разговора он сидел молча и замолчал опять, оборвав сам себя. Командир разведчиков скользнул по его лицу задумчивым взглядом.
— Может быть, моя гипотеза вообще не верна и капитан Элиот все же покончил самоубийством, — продолжал Людов размышлять вслух. — Разобраться в этом должно законное следствие. Наша цель — сделать все возможное, чтобы найти координаты аварии. Разгадка здесь может быть в вырванной из Библии странице.
Разведчики смотрели недоуменно. Валентин Георгиевич провел ладонью по пересеченному глубокими поперечными морщинами лбу.
— Ножом, воткнутым в стол, был пригвожден клочок вырванной из Библии страницы, текст которого давал понять, что капитан сам себя лишил жизни. Но из Библии вырван еще один листок. Мистер Нортон любезно разъяснил мне, что капитан должен был иметь при себе Библию для совершения официальных обрядов. Однако из литературы мы знаем и другое. Библия, по традиции многих американских семей, служит для занесения в нее важнейших событий жизни ее владельца… Раздался стук в дверь.
— Войдите! — сказал Людов.
В комнату шагнул рассыльный.
— Товарищ политрук, американец хочет вас видеть.
Из-за его спины выглядывал взволнованный мистер Нортон. Нортон переступил порог.
— Простите, я помешал?
Его взгляд скользнул по кинжалу, воткнутому в стол, по лежащему рядом ключу.
— Лейтенант, мысли о смерти капитана Элиота измучили меня. Вы были правы, есть нечто неестественное в этой картине самоубийства. Капитан Элиот не мог сжечь документы и осквернить Библию, даю вам в этом слово!
Нортон волновался все больше. Замолчал, переводя дух.
— И эта запертая комната, ключ на столе — все как в дешевой детективной книжонке! У капитана была при себе изрядная сумма денег. Эти ваши солдаты, — Нортон кивнул на Агеева и Кувардина, — они видели доллары, когда капитан посылал негра за ромом. И Джексон последним был ночью в комнате капитана… У меня не укладывалось в голове, как негр мог пойти на такое дело, но после вашего с ним разговора я припер его к стене, он путается и лжет, не может объяснить, что делал в комнате капитана.
— И вы обвиняете Джексона в убийстве? — спросил Людов.
— Да, я обвиняю в убийстве этого хитрого, лживого, мстительного пройдоху! — крикнул Нортон. — Обыщите его, не ограбил ли он капитана!
Кувардин и Агеев стояли неподвижно, вслушивались в поток стремительных слов.
— Товарищи, — сказал Людов. — Мистер Нортон выдвигает против Джексона серьезное обвинение. Говорит, что Джексон убил и ограбил капитана. Что ж, придется сделать им очную ставку. Пойдемте, товарищи.
Он взял со стола ключ, в то время как Агеев вкладывал в ножны кинжал. Все вышли в коридор.
— Товарищ политрук, не успел я вам доложить, — сказал вполголоса Агеев. — Этот шкертик, которым в комнату ключ протащили, он ведь мой. Эту парусинную нитку я давеча Джексону дал вместо дратвы.
— А вы знаете, где нашли эту нитку? — откликнулся Людов. — Какой смысл был Джексону зарывать ее в снег, вместо того чтобы просто положить обратно в карман?
— Папаша мой говорил, бывало: «У кого совесть нечиста, у того и подушка под головой вертится», — задумчиво произнес боцман.
Глава десятая
ВЕЧЕР В КИТОВОМ
Было так темно, что вышедший наружу Людов невольно поднес руку к глазам — не забыл ли надеть очки. Очки были на месте. Кто-то нащупал его рукав, мягко подхватил под руку.
