ничего не сделаешь.
А ждать нельзя.
Элико читала вчера соответствующее место в книжке американской педагогессы Септ. В книге этой много дельного, но много и чепухи. Слишком часто автор выступает в роли утешителя: «Не надо волноваться, годам к пяти, семи, десяти это может само собой пройти» — и тому подобное.
. . . . .
Уверяла, что в комнате, где она спит, в темноте на нее «глаз смотрит».
Говорили: «чепуха», «глупости», «выдумываешь», а один раз Алена проснулась ночью и сама испугалась. Действительно — из черного мрака алькова смотрит на нее огромный зеленоватый глаз. Не сразу она поняла, что это фосфоресцирует циферблат будильника, который стоит на полке с Машиными игрушками.
На другой день Маше объяснили, в чем дело, показали светящийся циферблат, часы спрятали. Страхи эти исчезли. Но на смену им пришли новые. Вероятно, детская душа сама ищет их.
. . . . .
Плохо усваивает цвета, краски. Одно время боялся — не дальтонистка ли она?
Показываю на дверь, обитую черной клеенкой. Спрашиваю:
— А дверь какого цвета?
— Гм… Я что-то молчу.
Так и сказала: «Я что-то молчу!»
А подумав еще, сказала:
— Я что-то молчу крепко.
28.11.59.
Опять Машка плохо засыпала. И может быть, опять я виноват. Перед сном тискали пластилин, и я лепил всякую нечисть.
Впрочем, чтобы напугать Машку, вовсе не требуется что-нибудь очень уж страшное. Вылепишь что- нибудь бесформенное, не похожее ни на человека, ни на животное, и вдруг Машка:
— Ой, боюсь! Боюсь! Я его, кажется, боюсь!
Думаю, что может и сама что-нибудь вылепить — и тоже испугается.
Еще К. И. Чуковский заметил эту способность ребенка пугаться порождений собственного вымысла:
. . . . .
Ест сливочную помадку, наслаждается, жмурится, причмокивает:
— Ой, как вкусно мне!..
30.11.59.
…Ей сказали, что если будешь есть — вырастешь большая.
Часто прибегает ко мне и очень смешно показывает, как она выросла: вытягивается на цыпочках, при этом выпячивает живот, таращит глаза; шейные сухожилия напрягаются, рот почему-то тоже участвует в этой демонстрации роста — растягивается чуть ли не до ушей.
. . . . .
Врач назначил мне инъекции витаминов. Вчера у меня была сестра, делала уколы. Пришла Машка, взяла из пепельницы ватку, понюхала:
— Ой, уколом пахнет!
Нюхает с удовольствием. Я тоже люблю этот запах. Мама смеется над нами, говорит: одного поля ягода.
А Машка с наслаждением втягивает в себя резкий запах медицинского спирта:
— Нет, правда, укольчиком пахнет!..
. . . . .
Подарил ей пустой флакон из-под духов «Шипр». Флакон в коробочке с зеленой кисточкой. В бутылочке несколько капель зеленых духов.
— Кому это?!
— Тебе.
Не может поверить своему счастью.
Спрашивает у меня:
— Откуда у тебя духи?
— Мне бабушка подарила.
— А почему ты мне даришь?
— Потому, говорит мама, — что папа тебя любит.
Сияет.
— Я буду Аннабеллу душить.
— Вот скоро Новый год, — говорит мама, — ты всех своих кукол на Новый год и надуши.
— Дай я тебя на Новый год надушу, — говорит Машка и тянется к матери и мажет ее пробочкой от флакона.
Тетрадь седьмая
3 ГОДА 4 МЕСЯЦА
4.12.59. Ленинград.
Я все еще лежу. Но много работаю. С Машкой мы видимся только по вечерам — перед ужином и после ужина.
Сегодня немножко читали (Чарушина, Сладкова), разглядывали картинки в «Мурзилке», играли в «лепешки». Еще раз убедился в том, что игрушки-импровизации доставляют ребенку (во всяком случае, ребенку этого возраста) гораздо больше радости, чем игрушки магазинные, готовые, то есть уменьшенные копии настоящих людей, зверей и предметов: куклы, собаки, мишки, посуда, автомашины и тому подобное.
«Лепешки» — это разноцветные пирамиды. Их у меня четыре. Самая маленькая — это Маша, маленькая потолще — Павлик, тоненькая высокая — мама, а самая высокая — папа.
Маша играет с этими куклами-абстракциями с большим удовольствием, чем с куклами-натуралистками, всеми этими Сонями, Тамарами, Аннабеллами. Она раздевает пирамидки и одевает, купает их, делает с ними гимнастику.
Почему же играть с этими пирамидками интереснее? Вероятно, только потому, что тут больше простора для творчества.
. . . . .
Я поставил на голову «папе» самую маленькую пирамидку — «Машу».
Машка придумала молниеносно. Схватила толстого «Павлика» и говорит:
— Это не Павлик, это тетя Ляля.
