— Я не знаю, как отсюда выбраться, — признался Дэн. — Так что я, скорее всего, никуда до завтра не денусь.
— Иди по этой тропинке до калитки, — Дэн увидела, как у его ног намечается точно такая же тропинка, но она вела вглубь леса в обход ельника.
— Я повесил на выходе калитку, — продолжал Виктор. — Нечего вламываться прямо через пейзаж.
Он отвернулся и быстро пошел прочь. Дэн немного постоял, глядя ему вслед, а потом, поеживаясь, двинулся по тропинке — становилось прохладно, чернота ельника на фоне сумерек нагоняла мистический страх.
— В следующий раз сигарет захвати, ага? — донесся до него голос Виктора.
Дэн не ответил. Сейчас он всерьез был уверен, что следующего раза не будет. Что он, едва только выберется отсюда, позвонит Карпову и откажется от этой работы.
Минут через двадцать Дэн увидел впереди калитку. За ней виднелся палисадник, дорожка бежала через неухоженный сад, между аккуратными рабатками с ноготками и бархатцами к крылечку. Дома почти не было видно из-за зарослей дикого винограда. Но Дэн узнал его сразу.
Это был кукольный домик, который он восемь лет назад построил для Милы Кунц. До его слуха донесся детский смех и неразборчивая речь. Голос определенно принадлежал Миле. О смехе Дэн ничего сказать не мог — девочка никогда не смеялась в своем посмертном мире. Во всяком случае, при нем. Дэну почудился запах чая и сдобы, он отчетливо представил игрушечный сервиз и удобное кресло-качалку с пушистой накидкой в голубую и темно-синюю клетку. Интересно, что скажет Мила, если он заглянет в гости? Он не станет напрашиваться на чай — просто скажет, что зашел узнать, не плачет ли больше Плит.
Он взялся за щеколду.
В палисаднике что-то зашевелилось и прямо через куст дикой розы, усыпанный мелкими розовыми цветками, к нему потянулась изящная голова жирафа. Дэн схватился за прутья калитки, рванул ее на себя и буквально ввалился в палисадник.
В последний момент ему удалось сохранить равновесие. Он выпрямился и увидел свою машину — шагах в десяти, у обочины проселка.
Виктор посмотрел на сигарету — она прогорела почти до фильтра, а он едва сделал две-три затяжки. Только вчера казалось, что он мог бы убить за сигарету.
Он отбросил окурок и растянулся на траве. Программа адаптации прошла превосходно. У его человеческой сингулярности было удобное тело и уютный земной мир с простой системой управления. И не было ни возможности, ни повода мешать жить прочим…
Мысль о прочих показалась Виктору любопытной. Она ни разу не приходила ему в голову. Этот сегмент сознания был заблокирован для его сингулярности? Что ж, вполне разумно. Реакция человеческого сознания на иные формы жизни была непредсказуемой. А непредсказуемости в период адаптации ему и так хватало с головой.
Теперь существо, известное в информационной сети Земли как Виктор Крамских, было довольно. Все закончилось лучше, чем оно ожидало. Но если бы оно не заподозрило опасности вовремя, финал мог быть трагическим. Сначала было очень приятно — на него упали лучи, потом там, где они коснулись его поверхности, начались изменения, зародилась новая, незнакомая жизнь. Так давно в последний раз… Его организм почти забыл это ощущение — изменение, новое воплощение, прирост собственной жизни. Новенький запускался медленно. И планета не чувствовала опасности, увлеченная наблюдением за собственной новой жизнью. Она опомнилась только тогда, когда новенький оплел собой ее всю, сам стал ею и принялся изменять. Планета ничего не имела против — она находилась в постоянных метаморфозах, то медленных, то мгновенных. Но эта новая жизнь оказалась непохожей на все то, с чем она имела дело раньше. Организм, который к ней прибился, оказался весьма экспансивным. И он не был… Целым? Единственным? Во всяком случае, было ясно, что он собирается умножаться.
Вот тогда пришел испуг. Чужое существо ввело метаморфозу в фазу катастрофы. Уничтожило несколько сингулярных миров, многие века бывших частью планетарного организма, и поставила под угрозу существования множество других. Возможно, целое множество. Весь организм.
Болезнь?
Первое решение было паническим — уничтожить пришельца, пока он не уничтожил все. Но часть сопротивлялась этому решению. Возможно, поражение было слишком глубоким, в таком случае уничтожение болезни привело бы к гибели планетарного организма. К счастью, после нескольких неудачных попыток, болезнь удалось нейтрализовать. По крайней мере, на время. Болезнетворный пришелец закапсулировался и перешел в неактивную фазу. Организм взялся за изучение пришельца и пришел к интересным выводам. Пришелец действительно не был целым — вот почему не удалось сразу распознать его разумность и запустить протокол интеграции. В том, что пришелец не был целым, также крылась причина его нестабильности, экспансивности и болезнетворности. Нейтрализовать эту болезнетворность оказалось до смешного просто — надо было только восстановить целостность сингулярного существа. Воспользовавшись той самой пуповиной, которая тянулась за ним от его макроорганизма.
После восстановления целостности оно немедленно прекратило экспансию. И со временем было адаптировано. Очередная катастрофа в истории планеты бета/Mensa4 закончилась. Несколько миров было потеряно, зато удалось приобрести новый.
Он назывался Информационной сетью Земли.
— Прости, ты не выглядишь пришельцем, — сказал Дэн.
— Во-первых, я не пришелец. Я… его часть. Или, лучше сказать, проявление.
— Ты реальный?
— В смысле физическом? Черт его знает. За последние два месяца меня убивали четырнадцать раз, — он фыркнул. — Все четырнадцать — успешно. Но я по-прежнему существую. Хотя, должен признаться, было очень больно. И страшно. Особенно те три раза, когда я это делал сам.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Ты хотел покончить с собой?
Виктор кивнул.
— Два раза потому, что думал, что я опасен. На начальных этапах интеграции. Один… Трудно существовать, когда твердо знаешь, что тебя на самом деле нет, приятель.
Дэн привалившись плечом к валуну, беспокойно осматривал вересковую пустошь. Она была знакомой. До мельчайшей трещинки в валуне.
— А кто пытался тебя убить? — спросил он.
— Коллеги из Космического, — ответил Виктор. — Они считают, что я вирус. И ликвидируют почем зря, где только могут.
— Не получается?
— Как видишь. Я очень быстро размножаюсь. Собственно, в некотором смысле я теперь нахожусь одновременно во всех или почти всех узлах Сети.
— То есть тебя никак нельзя ликвидировать?
— Можно. На четвертой планете системы бета Столовой горы. Наверное. Во всяком случае, физически я там.
Дэн вздохнул. Ему было совершенно неясно. К тому же он пришел не за объяснениями. С их первой встречи прошло две недели. Которые Дэн не мог работать. Потому что стоило ему запустить программу дизайна, с каким бы миром он не работал, программа начинала глючить, ландшафт плыл и вскоре Дэн оказывался в полузнакомом месте в компании Виктора Крамских. Независимо от того, работал он с реальным ландшафтом или виртуальным.
— Почему ты мешаешь мне работать? — уже в который раз спросил он, не слишком рассчитывая на ответ.
— Я ждал, что ты принесешь сигареты, — ответил Виктор. — У моего репликатора заблокирована эта функция. Намертво. Что я только с ним не делал… Может, просто мой макроорганизм не переносит табачного дыма.
