Он засмеялся.
— Теперь, когда я принес тебе сигареты, ты от меня отстанешь? — с надеждой спросил Дэн.
Виктор покосился на него.
— Все-таки люди — чертовски ограниченные существа, — пробормотал он. — Рядом с тобой сидит макроорганизм размером с Юпитер. Вернее, моя интегральная часть размером с Юпитер. А весь организм охватывает тысячи миров. И все, что ты хочешь — чтобы он от тебя отстал.
— Я предпочитаю думать, что ты просто чокнутый межпланетчик, который каким-то образом перехватил управление наносетью, — проворчал Дэн.
— На самом деле меня это не удивляет, — сказал Виктор. — На Земле предпочитают не верить в пришельцев. Думаю, в них не поверили бы даже если бы они вломились на орбиту на огромных космических корытах и всем дали потрогать свои зеленые бугристые шкуры. В этом неверии было бы даже больше логики, чем в твоем неверии. Я-то пришел в Информационную сеть Земли в точности как ваши земные космонавты — в качестве информации, которая воплощается в форме жизни, аналогичной земной. Виктор Крамских и Земля — пространственно-временное воплощение моего макроорганизма в этом галактическом сегменте. Помимо них ты бы мог сказать, что я не существую.
Дэн запрокинув голову смотрел в синее осеннее небо. Он никогда не задумывался о космических путешествиях. Но сейчас почему-то испытал острую жалость, что все пошло не так, как показывали старые добрые фильмы о спасителях галактики. Что нет космических ракет, героев с квадратными подбородками и их преданных длинноногих подруг. А есть почти бесплотные безликие архивы, которые распаковываются на чужих планетах во что-то нечеловеческое, малоаппетитное, но все равно ограниченное принципом «картины мира» — уже не люди, еще не инопланетяне. Он неприязненно покосился на Виктора. Тот мял в кулаке пачку сигарет. Совсем по-человечески.
— Что будет дальше? — спросил Дэн. — Ты проглотишь нас всех, превратишь в свои сингулярности?
— Я мог бы сказать, что это вы проглотили меня со всеми моими сингулярностями, — ответил Виктор.
— Твои прочие сингулярности — инопланетяне?
— Упрощенно — да. Я ядро сети, объединяющей сотни тысяч миров.
— Как ты ее используешь?
— Живу.
— Просто живешь?
— Ну, с точки зрения человеческой сингулярности, это выглядит довольно непросто — потому что я живу сразу сотнями тысяч жизней всех моих сингулярностей и их миров.
— Но ты, лично ты, а не сборище сингулярностей?
— Лично я Виктор Крамских, — ответил Виктор. — Я только что убедился, что бросил курить. И лично я советую тебе подсказать своему боссу — тому, что от покойничков — идти прямо в Космическое бюро и угрожать судом.
— За что?
— Один из одиннадцати раз, когда они меня ликвидировали, был там. Они не сумели это сделать красиво — и угробили весь мир, в котором я находился, целиком.
— Мила, — пробормотал Дэн.
— Что?
— Это был мир Милы Кунц.
— Девочка лет шести и плюшевый заяц? — спросил Виктор.
— Да. Его зовут Плит.
— Да, я с ними знаком. С девочкой, Зайцем и Жирафом.
Дэн кивнул.
— Тот выход, которым я воспользовался первый раз после встречи с тобой, был ее домом, — сказал он.
— Мы соседи, — ответил Виктор. — Мы играем по вечерам в лото и домино. Иногда Жираф со мной гуляет. Когда девчонка подрастет, научу ее играть в шахматы. У нее, кажется, неплохая голова.
— Она не подрастет, — сказал Дэн. — Она умерла много лет назад.
— А, вот в чем дело, — протянул Виктор. — Значит, не вырастет… Ну, значит всегда будет такой маленькой и смешливой пигалицей. Не так уж плохо.
— Она не смешливая.
— Сейчас, во всяком случае, она хохочет, как от щекотки. Вернее, как раз от щекотки и хохочет — Жираф лижет ей пятки.
Виктор и сам нервно хихикнул и дернул ногой.
Дэн подозрительно покосился на него.
— Откуда ты знаешь, что она делает?
— Потому что я как раз сейчас выталкиваю Жирафа в окно и собираюсь укладывать Милу спать, — ответил Виктор. — Я за ней присматриваю — она же совсем маленькая.
— Ты хочешь сказать, что ты сейчас там?
— И там тоже, — ответил Виктор.
Дэн растянулся на траве и уставился в небо. Хорошенький будет разговор с Миком. «Ты знаешь, старик, Склеп разорил пришелец. Поэтому тебе надо обратиться в Космическое бюро и пообещать, что ты всем откроешь страшную тайну, что этот пришелец — вирус имени пропавшего межпланетчика».
— Пускай так и скажет: вирус Крамских/Mensa4, - словно подслушав его мысли, сказал Виктор.
Дэн прикрыл глаза и, наверное, задремал. Потому что, как ему показалось, в следующий миг где-то над ним прозвучал незнакомый голос:
— Крамских.
Дэн открыл глаза и увидел на фоне неба голову с всклокоченной седой шевелюрой.
— Ну, здравствуй, — сказала голова.
Щелкнул затвор.
Дэн приподнялся на локтях и удивленно посмотрел на человека с ружьем.
— Майкл? — спросил он, удивляясь больше тому, что знает имя старика, чем его появлению.
— Да, Виктор, — ответил старик. — Я же тебя предупреждал — не попадайся мне больше.
Дэн оглянулся по сторонам. Виктора нигде не было видно.
— Сбежал, — пробормотал он. — Если вы ищете Крамских…
— Да. Искал, — ответил Майкл и навел ружье на Дэна. — Это была интересная охота, Крамских.
Дэн открыл рот, чтобы сказать, объяснить, закричать — ведь это ошибка, он не тот…
Но почему-то так ничего и не смог сказать.
Прогремел выстрел.
Если бы кто-то находился в этот момент в Склепе, он бы увидел, как какой-то из посмертных миров стремительно свернул горизонт в воронку, потом превратился в радужный шарик — не больше мячика для пинг-понга, опустился на панель и исчез в ячейке. Через мгновение ячейка запульсировала приглушенным светом. Экран терминала ожил и замигал красным — сообщением об ошибках и предупреждением. Где-то послышался топот — техник, вышедший на перекур, мчался в машинный зал. Ячейка почернела. Мигающие строки на экране терминала сменились одним коротким сообщением: посмертный мир WYB-5y стерт из памяти Склепа.
Мила Кунц проснулась от того, что в темной комнате кто-то плакал. Она села в кроватке. Ей был знаком этот плач.
— Плит, — тихонько позвала она.
В темноте завозились. Плач стих.
— Спи, — прошептал кто-то.
— Папа?
— Спи, малыш.
