маленькие дети: пухленькой коротышкой. Эрагон волновался поскольку, лицо, которое он создаст, может быть красивым сейчас, но странным и непривлекательным в будущем.
Пэтому, он действовал осторожно, делая лишь небольшие изменения и останавливаясь после каждого из них посмотреть на результат. Он начал с глубоких слоев лица девочки, с костей и хрящей, и медленно прошел путь наружу, не переставая при этом петь.
В определенный момент Сапфира начала петь с ним, и от того, что она пела на улице, воздух начал вибрировать. Ее легкие засветились и, в зависимости от высоты ее голоса, свет то тускнел, то становился ярче; это явление очень удивило Эрагона. Он решил, что спросит Сапфиру об этом позже.
Слово за слово, заклинание за заклинанием, час за часом шла ночь, хотя Эрагон не обращал внимание на время. Когда девочка плакала от голода, он кормил ее струйками энергии. Он и Сапфира пытались не касаться её сознания – не зная, как контакт может повлиять на её незрелое сознание – но они все же задевали его время от времени, ее сознание для Эрагон представлялось смутным и не точным,оно захлестывало морем эмоций, которые сводили все остальное в мире к незначительности.
Позади него продолжали клацать спицы Гертруды. Ритм прерывался только когда целительница теряла счёт стежков, и должна была распустить несколько петель, чтобы исправить ошибку.
Медленно,очень медленно,трещина в деснах девушки и нёбо сливались в единое целое, две стороны губы стягивались вместе – её кожа растекалась как вода – и ее верхняя губа постепенно сформировывалась розовым изгибом, свободным от недостатка.
Эрагон кропотливо создавал, незначительно изменял и работал над формой ее губы дольше всего, пока, наконец, Сапфира не сказала: -'Все готово. Оставь, – и он был вынужден признать, что он не смог бы больше улучшить внешность девочки, только сделал бы хуже.
Тогда он позволил колыбельной песни раствориться в тишине. Его язык распух и заплетался, его горло пересохло. Он отодвинул себя от кроватки и встал, наполовину согнувшись над ней, слишком тяжело было выпрямиться полностью.
В дополнение к освещению от огонька, бледный свет проникал в палатку, точно такой же, как тот, что был когда он только начал. Сначала он смутился – конечно, солнце то уже село! – Но потом он осознал, что свечение исходит с востока, а не с запада и он понял: -'Неудивительно что у меня все болит, ведь я просидел тут всю ночь'.
'А как же я? – сказала Сапфира. – Мои кости болят так же, как и твои.' – Её признание удивило его, она редко жаловалась на неудобства независимо от условий. Война должно быть сказывается на ней намного больше, чем она пытается показать. Когда он дошел до этого вывода, Сапфира медленно отошла от него и сказала: – 'Неважно насколько я устала, я все ещё могу раздавить солдат которых Гальбаторикс посылает против нас'.
'Я знаю'.
Положив вязание обратно в сумку, Гертруда встала и заковыляла к кровати. – Никогда не думала, что увижу такое, -сказала она. – Меньше всего от тебя, Эрагон, сын Брома. – Она посмотрела на него вопросительно: – Ведь Бром твой отец, не так ли?
Эрагон кивнул, затем прохрипел: – Был им.
– Теперь все стало на свои места.
Эрагон не был склонен к обсуждению этой темы, так что он лишь хмыкнул и погасил свой волшебный огонёк. Мгновенно все потемнело, за исключением предрассветного свечения. Его глаза были более чувствительны к свету, чем у Гертруды. Она нахмурилась и повернула голову из стороны в сторону, как будто не знала где он.
Девочка была теплой и тяжелой в его руках. Он не был уверен отчего у него возникло чувство усталости, то ли от количества использованной магии, то ли от огромного периода времени, которое он потратил на решение этой задачи.
Он смотрел на девочку и пробормотал: -Зэ оно вайзе илиан!Да будешь ты счастлива! – Это было не заклинание, но он надеялся что это может помочь ей избежать некоторых страданий, которыми страдают так много людей. В противном случае,он надеялся что это подарит ей улыбку.
Что он и сделал. Широкая улыбка озарила ее лицо, и она с большим энтузиазмом сказала: – Агууу.
Эрагон улыбнулся, а затем развернулся и вышел на улицу.
Он вышел из палатки и увидел небольшую толпу собравшихся, некоторые из них сидели, другие стояли. Большинство из них были из Карвахолла, но там присутствовали Ариья и другие эльфы, которые стояли в стороне от остальных, также там были и вардены, имена которых он не знал. Он заметил Эльву, которая стояла, прячась за палатку, ее черная кружевная вуаль была опущена, пряча лицо.
Эрагон понял,что они ждали здесь все это время,а он ничего не знал о их присутствии.Он был в безопасности под охраной Сапфиры, но это не повод становиться самодовольным.
Я добился лучшего, сказал он себе.
В толпе стояли Хорст и его сыновья. Хорст нахмурился, когда он смотрел на сверток в руках Эрагона. Он открыл рот, что бы что-то сказать, но не произнес и звука.
Без особых церемонней, Эрагон подошел к кузнецу и повернул девочку так, чтобы он мог видеть её лицо. Мгновение Хорст не двигался, потом его глаза заблестели и выражение его лица изменилось в один миг. Его радость и облегчение были так велики,что их можно было бы принять за горе.
Когда он отдал девочку Хорсту, Эрагон сказал, – Мои руки слишком запачканы кровью для такой работы, но я рад, что смог помочь.
Хорст коснулся верхней губы девочки кончиком среднего пальца, потом покачал головой и сказал, – Я не могу в это поверить… не могу поверить. – Он посмотрел на Эрагона, – Я и Элайн навсегда в долгу перед тобой. Если…
– Никаких долгов, – сказал Эрагон. – Я лишь сделал то,что сделал бы каждый имей он возможность.
– Но именно ты исцелил ее, и я тебе благодарен.
Эрагон заколебался. Затем, склонив голову, принимая благодарность Хорста, он спросил: – Как вы назовете ее?
Кузнец смотрел сияющим взглядом на свою дочь. – Если Элайн согласиться, то мы могли бы назвать ее Хоуп. [Hope с англ. – Надежда]
– 'Хоуп… Хорошее имя. – Разве нам не нужна капелька надежды в нашей жизни?'- А как Илейн?
– Устала, но все хорошо.
Затем Олбрих и Балдор обступили отца, вглядываясь в свою сестру так же, как и Гертруда – которая вышла из палатки сразу за Эрагоном – и как только их робость исчезла, остальные жители присоединились к ним. Даже группа любопытных воинов прижался к Хорсту в надежде рассмотреть малышку.
Спустя некоторое время, эльфы развернули свои длинные тела и так же приблизились. Увидев их, люди быстро шагнули в сторону, очищая путь к Хорсту. Кузнец напрягся и выпятил челюсть, словно бульдог, когда один за другим, эльфы согнувшись, рассматривали девочку, иногда шепча слово или два на древнем языке. Они, казалось, не замечали подозрительные взгляды, которые сельские жители бросали на них.
Только когда трое эльфов осталось в очереди, к ним присоединилась Эльва. Ей не пришлось долго ждать своей очереди. Хорст хоть и с явной неохотой опустил руки. и склонил колени, но он был настолько выше, что Эльве пришлось встать на кончики пальцев, чтобы рассмотреть ребенка. Эрагон стоял затаив дыхание, не в силах предугадать её реакцию.
Через несколько секунд Эльва пошла обратно, преднамеренно выбрав путь через палатку Эрагона.Через двадцать ярдов она остановилась и повернулась к нему.
Он склонил голову и поднял бровь.
Она коротко и отрывисто кивнула, и продолжила свой путь.
Когда Эрагон смотрел ей вслед Арья подошла к нему: – Ты должен гордиться тем, чего достиг, – прошептала она. – Ребенок хорошо сформирован, наши лучшие маги не смогли бы сделать лучше. Это добрый поступок подарить этой девочке лицо и будущее, и она никогда этого не забудет…Никто не забудет.
Эрагон видел, что она и все эльфы разглядывали его с видом новообретенного уважения – но это было одобрение и восхищение Арьи, и оно многое значило для него. – У меня был лучший из учителей, – ответил он совершенно тихим голосом. Арья не оспорила его утверждение. Вместе они наблюдали, как сельские
