Но я бы не хотел по телефону, Вик.
Сердце как будто сжало тисками.
— Она умерла?
— Нет-нет, только… Послушай, мне меньше всего хочется говорить с тобой об этом, но дядя Бобби, лейтенант Мэллори, считает: поскольку мы с тобой, ну, друзья, лучше тебе услышать это от меня, чем от кого-то другого.
В моей голове пронеслась дикая мысль о том, что Элина каким-то образом несет ответственность за пожар в «Копьях Индианы». Я опустилась на табурет, стоящий перед пианино, и потребовала, чтобы Майкл все-таки объяснил, в чем дело.
— Даже не знаю, как тебе сказать. В общем, ее видели несколько раз в районе Аптауна, она приставала к мужчинам, в основном к пожилым, но пару раз побеспокоила и молодых. Тем это очень не понравилось.
Я даже рассмеялась от облегчения. Ну слава Богу, если дело только в этом. Почему-то представилось, как Элина пристает к банкиру Винни или Фери. Я расхохоталась так, что Пеппи встревожилась и подбежала посмотреть, в чем дело.
— Это совсем не смешно, Вик, — сказал Майкл. — Ее не арестовали только потому, что в полиции еще помнят твоего отца. Надеюсь, ты поговоришь с ней, попросишь ее прекратить это.
— Постараюсь сделать все, что смогу, — пообещала я, переведя дыхание. — Но она никогда никого из нас не слушала. — Я не могла сдержаться и снова рассмеялась.
— Может, мне с тобой поехать? — закинул удочку Майкл. — Дядюшка Бобби тоже считает, что было бы лучше, если бы кто-нибудь из полиции поддержал тебя.
— А сам он, что, не решился?
Но Майкл не захотел перемывать косточки боссу за его спиной, хоть он и его крестный. Вместо этого он довольно нерешительно спросил:
— Послушай, Вик, а сегодня ты не могла бы с ней поговорить?
Я посмотрела на часы. Половина девятого. А что, хорошо бы поскорее с этим покончить.
— Если она и дома, то наверняка пьяная, — предупредила я его.
— Что, я пьяных не видел? Заеду за тобой через двадцать минут.
Я сняла красную шелковую юбку, в которой была у Мариссы, и надела джинсы — не хотелось, чтобы Майкл подумал, что я вырядилась специально для него. Отвела Пеппи к мистеру Контрерасу, чем она была жутко разочарована: ни пробежки, ни игры, а теперь вот сиди взаперти, хотя я-то отправлялась на поиски приключений, где наверняка будет множество воробьев и уток.
Майкл позвонил точно, как обещал. Кажется, к нему вернулось прежнее добродушие; он весело приветствовал меня и спросил, оправилась ли я от посещения морга, и даже галантно открыл для меня дверцу «корветта». Я подобрала ноги и подогнула их в одну сторону — единственный способ поместиться в такой машине.
— Где она живет? — спросил он, включая зажигание.
Я назвала адрес «Копьев Виндзора», но дорогу предоставила выбирать ему самому. Никогда не следует указывать чикагскому полицейскому, как лучше ехать.
Пользуясь полицейскими привилегиями, он поставил машину прямо у входа. Двое пьянчужек подошли поглазеть на «корветт», но, когда Майкл позволил им «случайно» увидеть кобуру с пистолетом, быстренько смылись.
Мы вошли, за конторкой никого не было. Я быстро пошла к лестнице, Майкл — за мной, но тут же услышали окрик из кресла.
— Эй, вы! Посетителям наверх нельзя!
Мы обернулись и увидели человека в зеленой униформе. Он извлек себя из кресла и направился к нам. Когда-то в молодости он, наверное, был поджарым и мускулистым. Может быть, даже играл в футбол в школьной команде. Сейчас он весь раздобрел и расплылся, живот вылезал из зеленой рубашки.
Майкл блеснул белозубой улыбкой.
— Полиция, приятель. Надо тут кое с кем поговорить.
— У вас есть удостоверение? Так каждый придет сюда и скажет, что он из полиции.
Вероятно, он был на три четверти пьян и к тому же сильно опустился, но смелости не утратил. Майкл хотел было пуститься в дискуссию, но, заметив, что я за ним наблюдаю, вытащил из кармана значок и показал ему.
— К Элине Варшавски, — быстро произнесла я, прежде чем Майкл успел встать на свою полицейскую «не-твое-дело» позицию. — Не знаете, она у себя?
— Нет, ее нет.
— А что, если мы все-таки поднимемся и посмотрим? — сказал Майкл.
Охранник медленно покачал головой.
— Это вам ничего не даст. Она съехала три дня назад. Упаковала вещи и ушла.
— В четверг? — спросила я.
— Да, кажется, так, — сказал он, немного подумав. — Что, у нее какие-то неприятности?
— Не думаю, — ответила я. — Это моя тетка. Иногда ей становится одиноко, и она идет навестить кого-нибудь из друзей. Случайно не знаете, куда она поехала?
Он покачал головой.
— Это было после двух часов ночи. Я тут сидел, смотрел телевизор. Вдруг вижу, она спускается по лестнице, старается проскользнуть незаметно. Я ей говорю: «Эй, сестренка, нечего прятаться, закон никому не запрещает выходить на улицу, даже ночью. Иди смело». Она аж вздрогнула. И попросила меня выйти посмотреть, нет ли там кого. Не мое это дело, что поднимает людей с постели, так что я вышел и посмотрел. Она направилась в сторону Бродвея, никто к ней не прицепился, и я вернулся назад. Больше я ее не видел.
Это была полная неожиданность. Значит, что-то напугало ее, напугало так, что она сбежала из оплаченной постели и даже побоялась постучаться в мою дверь.
— Можно, я поднимусь и осмотрю ее комнату? — спросила я. — Возможно, она что-нибудь оставила, может, записку.
Охранник посмотрел на меня несколько смягчившимся пьяным взглядом. Потом попросил показать водительские права и, решив, что я прошла проверку, разрешил войти. Пока мы поднимались за ним на третий этаж, Майкл спросил шепотом, не знаю ли я, куда она могла деться.
— Гм… — Я нетерпеливо покачала головой. — Единственная ее подруга по «Копьям Индианы» скорее всего еще в больнице, так что деваться Элине просто некуда.
Охранник долго возился со связкой ключей, пока нашел нужный, и открыл дверь. Включил свет. Голая лампочка без абажура осветила голую комнату. Нейлоновое покрывало на кровати, оставленное Элиной, было скомкано, так что виднелся тонкий изношенный матрас — символ всей комнаты.
Я перетряхнула постель. Единственное, что мне удалось обнаружить, — застиранный, потерявший форму бюстгальтер. Элина выгребла все из пластмассовой тумбочки. Ничего не осталось и в коробке под кроватью. Поскольку охранник имел мастер-ключ,[20] он мог и сам подчистить комнату, но, насколько мне известно, ничего ценного у Элины не было. Лифчик показался мне таким несчастным и трогательным, что я сложила его и запихнула в рюкзак.
Я беспомощно покачала головой.
— Можно мне поговорить с кем-нибудь из ваших жильцов? — спросила я. — Может, кто-нибудь из них знает, почему она исчезла.
Охранник в раздумье потер о брюки большие руки.
— Это, конечно, можно. Только когда они увидят вашего друга, копа, они, пожалуй, не захотят с вами разговаривать. Кроме того, сомнительно, что ваша тетка знала здесь кого-нибудь настолько уж хорошо.
Может, оно и так, но мне-то известно: когда тетка пьяна, она может поделиться с кем угодно, даже с человеком, которого никогда раньше не видела. Любой собутыльник становился ее верным другом. Я спросила охранника, когда он заступает на работу, — мне легче было иметь дело с ним, чем с консьержкой.
