Огонь неугасимый

У подножья елочки потушенной
Горько плакал старый рыжий Мишка,
Вытирал слезинки лапкой плюшевой,
Брызгал на мохнатую манишку.

Хохотали шарики стеклянные,
Шелестело золото орехов,
И дрожали жалобы нежданные
В серебре струящегося смеха. —

Раз в году в окошко небо синее
Вижу я под яркой сидя елкой,
Остальное время в нафталине я
В сундуке лежу за книжной полкой.

Ах, в каком невыразимом горе я,
Пронеслись года неслышно мимо,
И теперь я только бутафория,
И теперь я только пантомима.

Я сижу, склонясь к стволу еловому,
Хлопья ваты с веток никнут грустно…
Жизнь идет теперь совсем по новому,
Изменили реки свои русла.

Раз в году и то лишь только издали
Друга сердца вижу мимоходом,
Сколько люди лишних правил издали, —
Он мне дальше с каждым новым годом.

Стыдно с Мишкой взрослому здороваться,
Стыдно детство вспомнить в дружбе старой,
Над губой, как углем нарисована
Усиков пробившаяся пара.

Раз в году тебя, мой мальчик, вижу я,
Спали вместе мы в одной кроватке,
Целовал ты морду мою рыжую,
Угощал бисквитами и сладким.

А теперь какую-то двуногую,
Прижимаешь с радостью горячей,
И тебя ни капельки не трогает,
Что под елкой друг забытый плачет!

Лунный Новый год

Солнце село над кольцом строений,
Зимний вечер благостен и мирен,
Тонкий дым сжигаемых курений
В окнах фанз и у камней кумирен.

В синих плошках клейкие пельмени,
Убраны дракончиками нары,
И цветы и звери в пестрой смене
Женских курм расцвечивают чары.

Но внезапно отдых благодушный
Оглушает громом канонада,
Роют снег фонтаны искр воздушных,
Ленты улиц, точно жерла ада.

Что-ж не слышно жалоб или стонов?
Дружный хохот воздух оглашает.
Как созвездья дальних небосклонов
Огоньки фонариков мелькают.

Не страшат ни свисты, ни раскаты,
Ни ракет оранжевые мушки,
И гремят с заката до заката
Частой дробью шумные хлопушки.

Добрым людям взрывы не опасны,
Их боятся только злые духи,
Шепчут глухо быстро и бесстрастно
Заклинанья древние старухи.