у Юли не было никогда. Жаль, что теперь он случился по совершенно не романтическому поводу.
Юля принюхалась к Илье, все тот же отличный запах, надо будет все-таки спросить, как он называется, такой мужественный, эротичный, без всякой педерастической сладости. Этот запах нравился ей с самого начала.
Юля никогда не знала за собой сентиментальности, а тут внезапно почувствовала такое удовольствие от всей этой визуальной и звуковой бутафории – цветов, свечей, музыки. Она испытывала чистый, космический кайф. И ей даже стало казаться, что это не вселенское зло рядом с ней, так трепетно держал он ее за руку. А что же тогда это? Юля просто перестала об этом думать.
Илья не пытался ее обнять или притянуть к себе. Ритуал был старым, общепринятым, известным. Он думал, что ей – тоже. Сначала ее просьба, затем его согласие, потом объятия. Он терпеливо ждал просьбы.
Юля про ритуалы ничего не знала. Она опасалась, что расчувствуется окончательно. К чему может привести эта неизвестная ей до сего дня пленительная, волшебная романтика, она не имела ни малейшего представления. Ей хотелось легких прикосновений, нежных поцелуев и, конечно же, слов… Много… И она уже не могла дождаться, когда он к ней прикоснется. Секс, как известно, повышает самооценку, избавляет от стресса и способствует работе мозга, во всем этом она сейчас отчаянно нуждалась. Все-таки пах он замечательно. Поэтому Юля решила проявить инициативу. Она забрала у него руку и стала медленно развязывать его галстук. Илья заволновался, но игру принял, уже не задумываясь о ритуале. Он мечтал об этом, добивался этого как умел. Обидел ее, ужасно обидел. И вот теперь она пришла и снова, как в первый раз, идет ему навстречу без всяких просьб или условий.
Другой бы напрягся, но Илья в этот вечер был глухарем на опушке и не подозревал, что за кочкой притаился охотник. Он хотел слишком сильно, чтобы еще и думать.
У Юли был в запасе еще такой сильный момент, как белье. Чтобы его продемонстрировать, она повернулась к Илье спиной и попросила расстегнуть молнию платья. Расстегивая молнию, он наконец понял, что трогать уже можно. И поцеловал ее спину в створе открывавшейся молнии один раз, потом еще раз пониже и еще ниже.
От этой не бог весть какой изысканной ласки Юлю вдруг будто током пронзило.
Он сразу почувствовал это. Илья не знал, зачем она пришла и что будет завтра. Спрашивать об этом не стал – крутые ни о чем не спрашивают. Поэтому он решил показать ей все, на что способен, чтобы она в любом случае навсегда запомнила этот вечер.
Он представил себе стоящих тут же шеренгой Дени са, Сергея Ивановича, толстого депутата городской Думы, неизвестного, которого она вроде как любит, в образе почему-то артиста Пореченкова, и даже амбала, привозившего подарок от Сергея Ивановича. «Смотрите и учитесь, the best of Илья Круглов», – мысленно сказал он им.
Поскольку лейтмотивом вечера была романтика, он решил исполнить свою партию в романтическом стиле.
Он взял Юлю на руки и понес на кровать.
И закатил ей такую качественную прелюдию, какой не делал еще никогда в жизни. Спасибо порнухе, самому-то откуда научиться. Всегда или пьян, или некогда, по-быстрому – и бежать.
В Юлиной жизни тоже никогда не было такой прелюдии, поэтому она произвела на нее запланированное Ильей впечатление. Через некоторое время Юля почувствовала, что почти перегрелась, что прелюдии уже пора завершиться и пришло время начаться фуге или фантазии, смотря, что он на сегодня заготовил, она пыталась дать ему понять это. Но он приподнимался, делал несколько глубоких вдохов и продолжал. Юля уже почти забыла, зачем она вообще пришла. Окситоцин, серотонин, допамин выделились и начали делать свое дело. Его глаза вдруг показались ей глубокими и прекрасными, тело совершенным, а в предстоящем соединении с ним, казалось, был заключен весь смысл ее жизни. Ей хотелось, чтобы он приблизил свое лицо, поцеловал, хотелось еще и еще раз вдохнуть его магнетизирующий запах.
– Давай, – сказала Юля, – ну давай же!
Но Илья не был бы Ильей, если бы не попытался взять реванш.
– Попроси как следует! Ну, давай, скажи это! Ты же раньше вроде не хотела!
Эти слова отрезвили Юлю. «Получай удовольствие, – сказала она себе, – но не забывай, с кем имеешь дело».
Вместо просьбы она, спортсменка со стажем, перевернула его на спину и просто села на него. Так что фуга получилась совсем краткой и сразу наступил каданс. Они вздрогнули, замерли и еще раз вздрогнули одновременно.
– Люблю, люблю, люблю тебя, – спохватившись, прошептал он и поцеловал ее в губы, торопясь завершить свой романтический выход, пока либидо не отхлынуло и не наступила стадия расслабления.
Юля чуть было не ответила ему тем же. Иллюзия была настолько правдоподобная, что лишь усилием воли ей удалось отогнать от себя желание поверить, простить и отказаться от задуманного.
«Заснет или не заснет?» – думала она.
– Спать хочешь?
– Спать? Да я только начал.
И он не обманул, прежде чем уснуть, сделал это еще раз – менее старательно, но зато более естественно и человечно.
Волны серотонина качали и баюкали Юлю. Было очень хорошо, она сама устала и хотела спать. Горести, благодаря выделившимся во время секса гормонам, оставили ее, она понимала, что не более чем на пару часов, но все равно оставили. Она задремала, уткнувшись носом в его шею. Она чувствовала благодарность и прорастающую привязанность. Биохимия – великая вещь. Еще оставалась возможность просто расслабиться и уснуть.
Но она приходила не за этим. Зло, даже если оно способно доставить незаменимое, но, в сущности, примитивное плотское наслаждение, остается злом и должно быть уничтожено. Это как рак, если он появляется – его просто вырезают. «Вставай!» – приказала она себе. Юля тихо выползла из-под его руки, оделась. Перчатки так и оставались на руках, – хорошо, не придется протирать за собой мебель, уничтожая отпечатки. Она взяла со стола его мобильный телефон и стерла в записной книжке свои номера, а в списке звонков свой сегодняшний вызов. Потом на цыпочках прокралась в прихожую и выглянула на площадку. Никого не было. Она спустилась на этаж ниже. Там за мусоропроводом стоял пакет, в котором было спрятано орудие убийства.
Юля взяла пакет, поднялась обратно, вошла в спальню, положила пакет под кровать и приоткрыла его. В пакете лежала большая, уже слегка с душком щука. Теперь надо было бежать. Илья шевельнулся.
Юля поползла к выходу и даже не стала захлопывать за собой дверь, чтобы от звука он не проснулся раньше времени. Она поднялась этажом выше и села на ступеньки. «А как же пакет? – вдруг подумала Юля. – Его же надо будет забрать. После. Блин. Или выбросить в окно? Теперь мне придется ждать, когда он умрет».
Было два часа ночи. Завибрировал Юлин мобильный.
Звонила Люся.
– Не спишь? Не помешала? Что делаешь?
– Жду, когда он умрет.
– В каком смысле?
– Ну, у него аллергия на рыбу, даже на запах: пять минут – и анафилактический шок. Он уснул, я ему рыбу положила под кровать. Сама на лестнице сижу. Минут через пятнадцать пойду рыбу заберу и дверь захлопну.
– Ты вот, Хлудова, конечно, доктор наук, да? Но на самом деле ты знаешь кто? Ты придурок, нет, ты эмоциональный урод! – Люся перешла на крик: – За что ты его решила убить? За то, что он просил разрешить ему любить тебя? К тебе кто-нибудь когда-нибудь испытывал такие сильные чувства? Ты вообще когда последний раз видела мужчину с сильными чувствами? Может, твой отец любил тебя так же сильно? Может, кто-нибудь другой? Вспомни хоть одного! Он всего лишь хочет тебя любить! Как умеет. Может, тебя его умение не устраивает, но я лично ни разу не видела мужика, который ради женщины совершил бы столько поступков. Да, это плохие поступки! Но ведь им, остальным, им же вообще всем по барабану, есть ты на свете или нет! Ты вообще что-нибудь в этой жизни понимаешь? Быстро говори его адрес, а не то я
