Взволнованные, выцветшие строки,Глумясь, распродает аукцион.Кристалл живого сердца раздробленДля торга без малейшей подоплеки.Стук молотка, холодный и жестокий,Звучит над ним как погребальный звон.Увы! не так ли было и вначале:Придя средь ночи в фарисейский град,Хитон делили несколько солдат,[25]Дрались и жребий яростно метали,Не зная ни Того, Кто был распят,Ни чуда Божья, ни Его печали.
1Гвардейца красит алый цвет,Да только не такой.Он пролил красное виноИ кровь лилась рекой,Когда любимую своюУбил своей рукой.Он вышел на тюремный двор,Одет в мышиный цвет,Легко ступал он, словно шелНа партию в крикет,Но боль была в его глазах,Какой не видел свет.Но боль, какой не видел свет,Плыла, как мгла из глаз,Уставленных в клочок небес,Оставленный для нас,То синий и таинственный,То серый без прикрас.Был час прогулки. ПодышатьНас вывели во двор.Гадал я, глядя на него:Вандал? Великий вор?Вдруг слышу: «Вздернут молодца,И кончен разговор».О боже! Стены, задрожав,Распались на куски,И небо пламенным венцомСдавило мне виски,И сгинула моя тоскаВ тени его тоски.Я понял, как был легок шаг —Шаг жертвы — и какимГнетущим страхом он гоним,Какой тоской томим:Ведь он любимую убил,