Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. По

Длань, хватающая скипетр, мысль, парящая в веках,
Умещаются отлично в четырех простых досках.
И в кортеже погребальном, как ирония прекрасном,
Люди следуют за гробом с выраженьем безучастным.
А ничтожество пустое над могилой скажет речь,
Не тебя стремясь прославить, а себя в багрец облечь.
Вот и все, на что ты вправе уповать… Но подожди:
Может статься, справедливость ожидает впереди?

Кто догнать тебя не в силах, тот не судит беспристрастно…
Биографию расхвалят, из которой будет ясно,
Что велик ты вовсе не был, что талантом не богат,
А точь-в-точь как остальные… Этой мысли каждый рад!
Вскоре, ноздри раздувая, что смешно и глуповато,
На ученых заседаньях, где легко топить собрата,
О тебе, вперед условясь, к месту пользуясь прикрасой,
Говорить начнут… но только с иронической гримасой.
Попадешь в чужие руки. Кто понять тебя не сможет,
Разгромит твои творенья и запрет на них наложит.
И в твоей суровой жизни он разыщет, вероятно,
Неприглядные поступки, непростительные пятна.
Это с ним тебя равняет, — не деянья, не стихи,
Засиявшие для мира, а ничтожные грехи,
Утомленье, слабость духа или ропот откровенный —
Все, что знает от рожденья человек обыкновенный.
Сколько в жизни ты ни думай, сколько книг ни напиши, —
Привлекут людей лишь беды исстрадавшейся души.
………………………………………………………………..

Между стен, среди деревьев, осыпающих цветы,
Льется лунное сиянье величавой красоты!
И встают воспоминанья, воскресают в тишине,
Боль притуплена, и смутны ощущенья, как во сне.
Тайный мир наш раскрывая, льются лунные лучи,
И теней взлетают сонмы, лишь погас огонь свечи…
Под твоим невинным светом сколько искрится песков,
Сколько роща укрывает звонкоструйных ручейков!
Сколько волн ты подчинила власти девственной своей,
Проплывая над текучим одиночеством морей!
Но судьба вселенной правит, мы рабы ее велений,
И равно над всеми властны лунный луч и смерти гений!

1881

ПОСЛАНИЕ ВТОРОЕ Перевод Л. Мартынова

Ты спросил: а что ж засохли на пере моем чернила,
Почему от дел текущих оторваться я не в силах,
Почему в бумажной куче спят, хирея и старея
Резвый дактиль, ямб могучий и певучие хореи?
Если б знал ты жизнь, с которой мне приходится сражаться,
Ты бы понял, что рискует и совсем перо сломаться.
В самом деле, что ж стремиться, волноваться и бороться,
Новых форм искать в надежде, что вот в них-то и вольется
Наш язык богатый, древний… А потом, оставив это,
Как товар, сбывать на рынок театральные куплеты.
Лишь для этих сочинений в наши дни пути открыты,
И, по требованью света, сочиняешь пустяки ты!
Ты как будто возражаешь, что твореньями моими, —
Пусть хотя б и в этом духе, — я могу составить имя,
Если, скажем, нашим дамам посвящать стишки начну я,
Привлеку мужей вниманье, высший свет я очарую
И известность мировую получу… а отвращенье
Утолю я в тайных мыслях, получая утешенье
В том, что лучшие-то чувства все равно при мне остались!

Друг мой! По дорожке этой многие ходить пытались!
Ведь воспитано столетьем поколенье странных бардов,
Удивительно способных походить на куммулярдов [47].
И они приобретают меценатов благосклонных,
В кабаках стихи читают, пресмыкаются в салонах,
Но поскольку даже так вот трудно жить на белом свете,
То ловчатся за подолы уцепиться барды эти,
Славословя важных барынь, чьи мужья, по крайней мере,
Могут выскочить в министры и открыть пути к карьере!
Друг мой, ради этой славы не хочу писать я ныне, —
Небольшая это слава — проповедовать в пустыне.
В наши дни, когда мы стали лишь страстей своих рабами,
Слава есть фантом, несомый превеликими глупцами
На алтарь божка — уродца с гномика величиною;
Исполином он зовется, а ведь он не что иное
Здесь, в ничтожном нашем свете, как пузырь ничтожной пены!
Может быть, настроить лиру и запеть мне вдохновенно
Про любовь? Но не прельщен я золотою цепью тою,
Что любовников сковала, и по-братски меж собою
Делят двое или трое эту цепь! О нет! Довольно
Мне играть на этой струнке, примыкая добровольно
К хору старца Менелая в оперетте невеселой!
Женщина, подобно жизни, нынче кажется мне школой,
В коей учишься лишь горю, униженью и обману…