Чернушка на правах хозяйки деловито обнюхивала ретривера. Тот, склонив голову, аккуратно помахивал ей хвостом. Гасси потрепала собаку по холке.
– А я ведь ни разу не задумывалась, чей это пес, что он делает, пока меня нет, что ест. Мне почему-то всегда казалось, что и он, и лодка, и лес появляются, только когда я открываю эту дверь.
– Ты вообще о многом не задумываешься, – сказал Стив.
Гаси проводила гостя к камину и, вернувшись, напомнила Стиву про его выпад:
– И о чем же я еще не задумываюсь?
– Знаешь, если ты действительно ведьма…
– Что значит – действительно? – оскорбилась Гасси. – Настоящая чистокровная, чистопородная местная ведьма! Ты знаешь, какие фортели выкидывала моя прабабушка? Весь город на ушах стоял. Пару раз приходили с факелами – поджигать дом и Хиллов в нем.
– И что? – с интересом спросил он.
Гасси пожала плечами.
– Дом до сих пор цел, как видишь.
– Пока.
– И останется целым, – с ослиным упрямством заверила Гасси.
Он почувствовал раздражение.
– Знаешь, что… ведьма! Ты могла бы применить какие-нибудь более действенные меры для защиты своего дома, а не просто… сидеть в осаде!
Она заинтересовалась:
– Например?
– Например, зачаровала бы мэра, чтоб он не давал разрешения на снос домов… Ну знаешь, повтыкала бы иголки в его куклу…
– Мы не приносим вреда людям! – высокомерно заявила Гасси. Ну конечно, Стивен-то Уокен к роду человеческому не относится…
– Хорошо, придумай другой, цивилизованный способ. Сколько лет твоему дому?
Гасси прикинула:
– Около двухсот. С него, считай, и начался наш город…
– Вот! Давно бы добились признания его историческим памятником. Раз уж вы им так дорожите.
Гасси подумала. Скептически выпятила губы.
– Кажется, припоминаю я о сносе Черного Камня. Тот тоже был памятником и охранялся государством.
– Черт! Но надо же что-то делать, что-то предпринимать, Гасси! Ты не можешь вечно сидеть здесь и просто надеяться на лучшее!
Женщина хмыкнула:
– Ну а ты для чего здесь, Уокен? Ты – одна из наших попыток.
– Неудачная попытка, – сообщил он, остывая. Чего он так завелся? Ему-то вообще какое до них дело?
– Посмотрим.
Он помедлил на пороге: в лицо плеснуло холодным ветром и сыростью. Высунул голову, оглядываясь. Ничего страшного – конечно, если ведьмочку Хилл считать безопасной… Она стояла на деревянной террасе, спиной к нему, обхватив себя за плечи, и смотрела в поливаемый ледяным дождем облетевший сад. Доски скрипели и подавались у него под ногами. Гасси даже не оглянулась.
– Ты вроде бы любишь раннюю осень?
– Да. Но иногда попадаю вот сюда…
Стивен огляделся. Дверь, из которой он вышел, была покосившейся и поскрипывала на ветру. Разбитые стекла скалились мутными осколками. Да и сам дом – Стив осторожно прошел по веранде – был заброшенным, старым и каким-то… съежившимся. Дождь, казалось, лил бесконечно, земля уже перестала впитывать воду, и в заросшем саду стояли громадные лужи. Изо рта шел пар: видно, и снег недалече. Стив потер озябшие руки.
– До чего приятное местечко!
Гасси ежилась. Поверх майки на ней была только кружевная Мариина шаль. Он подумал и снял с себя толстовку. Накинул женщине на плечи. Гасси покосилась, покорно шмыгнула покрасневшим носом – сколько она уже здесь стоит?
Он похлопал по влажным почерневшим перилам.
– А тебе никогда не хотелось открыть дверь… ну там, на какие-нибудь Гавайи? Чтоб пальмы, море, песок, солнце – и никакого дождя?
– Я уже открывала. В юности.
– И что, так не понравилось?
– Обгорела до полусмерти, – она вытянула руки. – Видишь, какая белая кожа? Веснушки… С тех пор дверь туда не открывается.
Ему не нравилась такая Гасси – притихшая, печальная, погруженная в какие-то старые грустные воспоминания или страхи. Она помолчала и призналась – по-детски откровенно:
– Я иногда так боюсь, что не сумею сохранить Дом…
– Знаешь, – сказал Уокен. – Я ведь действительно не уничтожал твои розы. И приказа такого не давал. Это, как выяснилось, инициатива одного из моих рабочих. Решил ускорить стройку, помочь мне… кретин. Я его уволил. Мне, правда, жаль.
Гасси молча кивнула. Они постояли еще, глядя в осень. Стив осторожно взял ее запястье, потянул за собой.
– Пошли-ка домой. Там Мария готовит глинтвейн. Самое то для такой погодки, а? И, знаете что, мисс Хилл? В следующий раз берите с собой на Гавайи меня. Я помогу вам намазаться солнцезащитным кремом.
– Я побеседовал кое с кем из жильцов.
– Да ну? Большой прогресс! Неужели вы снизошли до общения с нами, грешными?
Он уже не обращал внимания на ее язвительный тон.
– Тут Ники рассказывал…
Рука, сыпавшая специи в сковороду, замерла.
– Ты добрался и до Ники?
– А что? Да, мы с Ники становимся приятелями. Тебя это задевает?
– Скорее – удивляет.
– Он рассказывал, как они удирали от его психа-отца. Конечно, у мальчишки мало поймешь… но, знаешь, что?
Женщина сосредоточенно кромсала зелень.
– Он сказал – мы с мамой приехали в аэропорт, чтобы улететь к бабушке. Но денег на билеты не хватило и мы пошли на улицу. Шел дождь, мы шли, шли, я совсем замерз и даже не мог плакать… Заплакала мама. А потом в темноте открылась дверь, и мы зашли в дом.
– Спасибо за информацию, – отозвалась Гасси, – но я помню, как они здесь появились.
– Но он говорил про аэропорт!
– Да, ты уже сказал это.
– Здесь ведь на тысячи миль нет никакого аэропорта!
Гасси глянула из-за плеча, издевательски подняв темные брови.
– Правда? Ты открываешь мне глаза!
– Хватит! – сорвавшись с места, он схватил ее за плечо. Встряхнуть не успел – острый кончик ножа уперся ему в грудь. Гасси сказала свистящим шепотом:
– Мистер Уокен! Будьте так любезны…