Он отступил, подняв руки:
– Ладно-ладно, извини, я погорячился.
– В следующий раз горячность тебе дорого обойдется, – буркнула она и смахнула ножом зелень в сковородку.
– Гасси…Извини, Кассандра! Что это все значит?
Она захлопнула крышку. Смахнула с разгоряченного лица прилипшие волосы.
– А что это значит – по-твоему?
Он сморщился. Сказал трудно:
– Если я не рехнулся… и если не рехнулись все эти твои жильцы… и если это не какой-то идиотский розыгрыш…
– Многовато «если», – заметила Гасси.
– …то дом занимается… хм, телепортацией? Черт, зачем я увлекался научной фантастикой?
Гасси подумала.
– Ну что ж, можно и так назвать. Понимаешь, Стив, это Дом.
– Да, я уже…
– Нет, ты не понял! Это ДОМ! Дом всех домов. Представь себе дерево. – Она выразительно жестикулировала. – Огромное дерево. Оно пустило корни, многочисленные корни по всему миру. Понимаешь? Он пронизывает все пространство и открывает двери тому, кто в нем нуждается. Везде.
– Пространство. Все пространство? – Он сощурился. Хороший образ. Но было что-то еще… Библиотекарь. Бал. Звезды. – Гасси, только пространство?
Гасси смотрела на него широко открытыми глазами.
– И да, и время.
– А ты что… привратница всех этих дверей?
Гасси улыбнулась.
– Ну что ты. Я просто хозяйка.
У него закружилась голова. Стивен попятился и сел на подвернувшийся вовремя стул.
– Слушай, но если все так, как ты говоришь, твой дом просто должен быть переполнен! Что, мало в мире несчастий? Войны, революции, катастрофы…
Гасси пожала плечами.
– Не знаю, по какому принципу он отбирает постояльцев. Кроме того, наверно, существуют и другие Дома. Да и сколько комнат в моем, я тоже не знаю. Не все же спускаются посидеть у камина. Некоторым нужно уединение. Да и потом они уходят…
– Куда?
– Не знаю. Обратно, наверное. Когда перестают нуждаться в Доме. Они получают передышку – чтобы продолжать жить дальше. Редко кто возвращается или остается надолго. Разве что наш библиотекарь, – она покачала головой, вспоминая. – Сколько их тут перебывало… В детстве я не понимала. У нас всегда толклось много народа, я воспринимала их как родственников или друзей родителей.
– То есть… твои родители тоже были Хозяевами?
– Мама. – Гасси засмеялась. – Отцу просто некуда было деваться. Он ведь не местный. Ученый-филолог. Приехал изучать какую-то легенду, увидел маму – и остался здесь навсегда. Все мужчины в нашем роду приезжие – вряд ли кто из местных польстится взять в жены одну из ведьм Хилл…
Так вот почему Гасси до сих пор одна.
– То есть все женщины в вашей семье обречены жить в этом городке?
– Обречены? – Она снова засмеялась. – Ты так это сказал… Почему? Я уезжала, жила в разных местах. Но меня всегда сюда тянуло. И вот я возвратилась. – Она оглянулась с удовольствием. – И, знаешь, не жалею. Когда умерла мама, отец очень грустил – вместе с домом. Но прожил еще десять лет. Писал мне смешные письма, сочинял сказки, записывал истории, которые рассказывали ему жильцы. Он решил вести своего рода летопись дома. У меня вот все до этого руки не доходят…
– А если ты не выйдешь замуж и у тебя не будет детей, ну понимаешь, наследников?
Гасси хмыкнула.
– Замужество для деторождения вовсе не обязательно, если ты до сих пор не в курсе! Конечно, у меня будут дети. Девочка, как минимум.
Почему-то ему очень не понравилось это замечание – вернее, он вдруг вспомнил, что зато с деторождением связаны другие действия, которыми Гасси будет заниматься с каким-нибудь кретином…
– И все же? – не отставал он.
Гасси пожала плечами.
– Я знаю, на свете еще имеются Хиллы, наследство перейдет им. Что ты так обеспокоился?
– Я не обеспокоился, – буркнул он. – Просто интересно.
– Ну, и что тут у нас?
Он оглянулся на подошедшую Гасси. Женщина прислонилась плечом к косяку, обозревая пейзаж. Черные треугольные скалы, обведенные белым абрисом лунного света. Ровная поверхность воды, в которой отражается неподвижное ночное небо с крупными звездами, гигантская луна, и вторая, поменьше – оранжевая, склонившаяся низко над озером (морем?). Две дрожащие лунные дорожки подбегали к самому порогу. Стивен сидел, свесив ноги наружу, и не испытывал ни малейшего желания выйти.
– Красиво, – оценила Гасси. – Ты сам открыл эту дверь?
Он поморщился.
– Я пытаюсь понять, как дом работает. Представлял твой двор, потом стройку, потом свою квартиру. Бесполезно. Потом – ради шутки – подумал, что давно не был на море. И… вот. У твоего дома, похоже, есть чувство юмора.
– Аналитик! – серьезно сказала Гасси. – Сразу видно инженерную жилку. Но раз ты не выходишь, выбор неудачный?
– Н-не знаю… – с заминкой сказал Стив. – Сижу, как дурак, битый час. Смотрю. Знаешь, что мне в голову пришло? А вдруг я выйду, а твой дом захлопнет за мной дверь, а?
– Ну что ты, – Гасси присела рядом, он потеснился, хотя особо было некуда. – Он никогда так не сделает.
– Никогда не говори «никогда»! – процитировал Стив. – А раньше он захватывал людей в заложники, а? То-то!
Гасси молчала. Свет обеих лун странно расцвечивал ее лицо. Точно делил его на две половинки. Правая, обращенная к нему, – теплая, живая. Левая (она чуть повернулась) посеребренная, в провале глазницы белым огнем светится глаз…
– Смотри, – сказала она возбужденно. – Звездопад!
Звезды чиркали небо – то там, то сям, – точно художник небрежно взмахивал кистью.
– Желание! – толкнула его локтем Гасси. – Ты загадал желание?
– Да тут хоть целый список загадывай! – проворчал он. – Интересно, они все опадут или что-то останется?
Женщина возбужденно схватила его за руку:
– Смотри!
Между двух лунных дорожек появилась третья: флуоресцирующая синим неровная линия стремительно приближалась к ним. Остановилась. И – оба синхронно отшатнулись – из воды вырвался целый фонтан жидкого синего пламени, гладкое, весело застрекотавшее тело, тут же рухнувшее в воду. Светящиеся искры-брызги окатили их.
