сокрушительный ответ в «домашнем задании»; в конкурсе «Алло, мы ищем таланты!» малолетки, за счёт удивительного по красоте и слаженности дуэта, увеличили отрыв от соперников; конкурс капитанов «десятому» удалось выиграть и положение выровнялось: младшие лидировали с небольшим перевесом.
Остался последний конкурс.
По его условиям команда должна была выставить по одному «уникуму», который должен был продемонстрировать свои способности и предложить противнику сделать то же самое.
Старшие — ликовали.
Их тайным оружием была красивая девушка, которая училась в балетной школе и ей прогнозировали блестящее будущее. Она никогда не выступала в лагерных концертах, но сегодня была готова продемонстрировать своё умение во имя победы товарищей.
В шестом отряде тайным оружием был Филька.
Он также не часто демонстрировал «буриме» на публике, отделываясь выразительной декламацией стихов про партию. Но в своем кругу иногда отпускал рифмованные эпиграммы по ходу разговора, чего никто больше не умел.
Капитан Филькиной команды, умный очкарик, спрогнозировал выступление балерины и поинтересовался, сможет ли Филька ответить на её танец хотя бы «лезгинкой». Филька доложил ему о своем недолгом пребывании в детском ансамбле народного танца в Киевском дворце пионеров и заказал фонограмму «Гопака».
Ведущий пригласил участников финального конкурса на сцену.
Появление красавицы в балетной пачке вызвало одобрительные хлопки и реплики, а когда в другом конце сцены появился Филя, в зале раздался приглушённый хохот.
Худенький, большеголовый, ростом в половину меньше противницы, в узких чёрных джинсах, перешитых из взрослых рабочих штанов, он выглядел действительно смешно — и он это знал.
Филя увидел краем глаза взволнованное лицо отца, который искренне расстроился, услышав смех в зале.
Как истый джентльмен, Филя предоставил право первого выступления девушке.
Она станцевала блестяще, и водопад аплодисментов обрушился на сцену вместе с фейерверком цветов, предусмотрительно заготовленных опытными старшими.
Жюри приготовило цифры оценок и было понятно, что это — шестёрки.
Настал черёд Фили, и он, страшно волнуясь, вышел на авансцену.
Коротко изложив правила игры в «буриме», он предложил любому желающему дать ему комбинацию из трёх слов.
Желая придать нужное направление ходу мыслей зрителей, немедленно взял слово директор лагеря. Он торжественно продекламировал свою комбинацию:
— Комсомол, пионер, победа!
В зале воцарилось гробовое молчание. Штамп стойкого идеолога не вызвал энтузиазма в массах.
И тут Филька допустил ошибку.
Ему действительно удавалось иногда начинать экспромт секунд через пятнадцать-двадцать обдумывания, но случалось это обычно, когда его слушали не в первый раз, когда приходил кураж от удачных предыдущих импровизаций, тогда возникала удивительная лёгкость, и в каждую секунду в мозгу проносились десятки вариантов, словно думал не он один, а несколько незримых помощников. Сейчас же помощники перестарались, и уже на десятой секунде Филька выпалил в микрофон:
Филька ещё никогда не видел подобной реакции на свои шутки. Его мгновенно образовавшиеся союзники визжали, хлопали в ладоши и хохотали. Болельщики «старших» орали благим матом: «Подстава!» — и улюлюкали, директор, почему-то с перепуганным лицом, выскочил из зала, чем только подтвердил подозрение в «договорном» задании. Даже папа и Лев Семёнович, как успел увидеть Филька, настороженно покачивали головами.
Порядок навёл председатель жюри.
Он встал и сказал, что хотя Филя справился, по мнению жюри, с заданием, он просит повторить игру в «буриме», причём, право выдать комбинацию слов будет принадлежать Филиной сопернице.
Капитан шестого отряда попытался протестовать, но Филька разъярённо и бестактно рявкнул ему:
— Отвали! Я сделаю!
Его душил гнев и обида, он честно вышел из пошлого задания директора — но ему не поверили. Он повернулся к сопернице и, совсем как Алик-боцман, скомандовал:
— Наливай!
Девушка слегка растерялась, подумала несколько мгновений и тихим романтичным шёпотом произнесла:
— Париж, сновиденья, балаган.
В наступившей тишине было слышно, как трещит перегорающая в прожекторе лампочка.
Балерина была уверена в том, что Филька понятия не имеет ни о Париже, ни о его поэтической ауре. Если бы она только знала, что «Три мушкетёра», «Двадцать лет спустя» и даже скучный «Виконт де Бражелон» были зачитаны Филькой до дыр ещё в пятом классе, а в начале этого лета умная Сашкина мама подсунула ему «Собор Парижской богоматери»!
Нельзя сказать, что и в этот раз решение пришло мгновенно — лицо Фильки было напряжено, но спокойно. Он смотрел прямо в глаза сопернице, но словно не на неё, а куда-то сквозь.
Шутки не получалось, но можно было ответить в другом стиле.
Голоса — помощники, в этот раз, не торопили его.
Филька не видел, что творилось с его командой, но с каждым движением стрелки секундомера противники набирали воздух в лёгкие, чтобы огласить окрестности воплем победы. Когда осталось секунд пять- шесть до окончания времени, Филя кашлянул и негромко произнёс, обращаясь прямо к сопернице:
Филя уже выполнил поставленное задание, но не дал залу отреагировать и продолжил:
