P2P в 2008, от двадцати миллиардов в 2006, и что легальные загрузки представляют только 5 % полного тиража цифровой музыки (IFPI 2009).[31]
Провайдеры услуг Интернета долго рассматривались как логические контрольные точки для того, чтобы контролировать, блокировать и наказать контрафактное поведение, и следующее поколение мер принуждения к праву сосредотачивается на том, чтобы эксплуатировать договорные связи между людьми и поставщиками услуг Интернет. Все главные отраслевые группы поддерживают более сильную ответственность поставщика услуг Интернет за контрафактную деятельность по его сетям. Вся поддержка или прямая роль поставщика услуг Интернет в контроле и приведении в исполнение авторского права или косвенная роль в упреждающих предупреждениях отрасли, приводя к возможности отключения сервиса. Они представляют так называемый квалифицированный ответ, или законы о трех штрихах, несколько из которых вступают в силу в 2011.[32]
Законы о трех штрихах стоят перед множеством юридических и практических проблем, среди них, организация домашнего уровня большинства потребительских услуг Интернет, которая мешает идентифицировать людей за IP-адресами и невозможность их изолировать. Коллективное наказание семей за поступки отдельных членов будет неизбежным (и юридически очень спорным) результатом. Высшие суды в Испании, Финляндии и Франции, например, объявили доступ в Интернет основным правом, отражая его растущую роль в социальной, культурной и экономической жизни. Обзор 2010 Британской радиовещательной корпорации в двадцати шести странах обнаружил, что 79 % опрашиваемых разделили это представление. Американский закон еще не характеризовал доступ в этих терминах, но это — очевидное направление сигнала от FCC (Федеральная комиссия связи) в ее недавнем Национальном плане вещания.
В более долгий срок более сильное принуждение в направлении потребителей, бесспорно, приведет к гонке вооружений между сервисами шифрования и обеспечения анонимности и отраслевыми методами обнаружения. Хотя отрасль в настоящее время представляет квалифицированный ответ как эффективный ответ на потребительское пиратство, совсем не очевидно, что он окажется юридически или политически жизнеспособным, или в действительности сделает нечто большее, чем перемещение потребителей к другим формам сбыта. Как дают понять недавние комментарии MPAA и RIAA принуждения к праву, представленные американскому правительству, три штриха — отнюдь не конец борьбы цифрового принуждения, а только ее начало. Следующие шаги вниз по пути включают приоритетное фильтрование контента поставщиками услуг Интернет, включение контроля домашнего программного обеспечения в контрактах поставщика услуг Интернет и поправке таможенных формуляров, «чтобы потребовать раскрытия пиратских или поддельных объектов, принесенных в Соединенные Штаты» (AFTRA и др. 2010). Для тех, чей возраст от 14 до 24 лет, с более чем восемьюстами пиратскими песнями в среднем в его или её коллекции в 2008 (Bahovich and Collopy 2009) это представило бы серьезную дилемму.
Почти все формальные планы относительно IP защиты, от «Кампании по защитите Америки» Торговой палаты США к «Государственному плану бразильского правительства по борьбе с пиратством» м повестки развития ВОИС подчеркивают, что «репрессивные меры» недостаточны — что принуждение к праву также требует построения более сильной «культуры интеллектуальной собственности» с помощью образовательных программ и кампаний общественной осведомленности. Соответственно, усилия по образованию широко распространены в пределах от учебных планов против пиратства в бесплатных средних школах до печатных и видео кампаний, технических семинаров, разработанных, чтобы «делать чувствительным» судей и судебных исполнителей к серьезности IP преступления.[33] Поскольку общественная осведомленность — область, где координация между отраслевыми группами относительно легка, местные кампании имеют тенденцию выглядеть очень похожими от страны к стране и внедрять одни и те же простые сообщения: эквивалентность между интеллектуальной и материальной собственностью; страх быть пойманным и беспокойство о возможности покупки опасных или социально вредных товаров.
В этих обстоятельствах различия между пиратством и подделыванием почти всегда стерты, а тревожные ассоциации с организованной преступностью, безнравственностью и пагубными личными последствиями подчеркнуты. Как обучающий материал для «Projeto Escola Legal» учебного плана, используемый в бразильских начальных школах, помещает следующее: «Это не преувеличение — сказать, что, покупая пиратский продукт, человек ухудшает свои собственные возможности получения работы, или даже способствует безработице родственника или друга» (Amcham-Brasil 2010). В широко распространенном бразильском клипе преступники говорят в адрес потребителя пиратского DVD: «Спасибо, госпожа, за то, что помогли нам купить оружие!»
Усилие сформировать публичное обсуждение вокруг пиратства простирается на управление новостями в печати и радиопередачах. Некоторые из наших исследований по странам документируют степень, в которой обмен сообщениями отрасли авторского права доминирует над освещением пиратства в печати и радио новостях. Наша команда ЮАР отметила приблизительно восемьсот сюжетов в печати и радиопередачах за четырехлетний период в стране только с тремя главными рынками медиа. Подобная экспертиза в Бразилии собрала примерно пятьсот сюжетов за трехлетний период. Огромное большинство этого освещения воспроизводит несколько стандартных шаблонов: давление или большой арест, новое сообщение о пиратстве, огорченный актер. Многие из них сообщают о мероприятиях отрасли для прессы или просто повторяют дословно фрагменты из пресс-релизов отрасли.
Несмотря на вездесущность медиа пиратства, контрастирующие или критические перспективы в его освещении редки. Особенно, когда сюжет — действие принудительного характера или исследование, есть немного «других точек зрения», чтобы подкормить рефлекс журналистов по обеспечению баланса. Множество факторов способствует этому непоследовательному господству, от профессиональных стратегий управления прессой, осуществленных отраслевыми группами, к зацикленным на потребности легко упакованных сюжетов журналистам, к нехватке знакомства гражданского общества с принуждением к праву.[34] Эти однообразные представления резко контрастируют со многими мероприятиями онлайн, питающими более широкий спектр представлений о пиратстве и принуждении к права, и которые все вместе предлагают намного более близкое приближение, по нашему представлению, фактического разнообразия потребительских отношений.
Чего достигают эти усилия по формированию общественного дискурса? Если первичная цель — отговаривание потребителей, ответов, кажется: очень мало. Наши запросы (смешивающий обзор, фокус- группа и методы интервью) обнаружили замечательно последовательный кластер отношений к пиратству: (1) к нему потребители часто относятся двойственно; (2) прагматические проблемы цены и рекламного планшета на транспорте почти всегда берут верх над моральными рассмотрениями; (3) потребители знают то, что они покупают. Классическая сцена пиратства развивающихся стран — киоск или уличный продавец, продающий DVD — оставляет очень мало сомнений со стороны потребителей о природе сделки. Потребители взвешивают соотношение между ценой и ожиданиями качества, но в пределах контекста явного согласования черного рынка, в котором не применяются понятия мошенничества или обмана, часто заимствованные из типичного обсуждения против подделки. Рабочий зазор в цене между легальными и пиратскими медиа обеспечивает четкий сигнал происхождения товаров.
Четкость этой сцены для потребителей, по нашему представлению, обеспечивает точку отсчета для других ситуаций копирования и нарушения, которые являются более типичными сюжетами неуверенного или запутанного юридического статуса особенно вокруг методов сканирования, совместного использования, скачивания и загрузки цифрового материала. Разъяснение для студентов, например, что совместное использование файлов защищенной авторским правом музыки — пиратство, кажется вполне возможным, но мы не видим свидетельств, что это знание окажет какое-либо влияние на их практику. Мы не видим реального «образования» потребителя, чтобы оно состоялось.
Эти результаты исследований согласуются, как мы полагаем, с преобладающими исследованиями на основе опроса мнений потребителей, проведенными в этой области, включая исследования Pew в
