Соединенных Штатах, BPI (Британская индустрия записи музыки) в Соединенном Королевстве, PROFECO (Генеральный прокурор по делам потребителей) в Мексике, IBOPE (Бразильский институт общественного мнения и статистики) и Ipsos в Бразилии, а также многими другими. Самый всесторонний сравнительный анализ этих проблем на данный момент — исследование StrategyOne 2009, уполномоченное Международной торговой палатой. StrategyOne исследовала приблизительно 176 потребительских обзоров и провела новые в России, Индии, Мексике, Южной Корее и Соединенном Королевстве. Как почти все другие обзоры, работа StrategyOne показала неизменно высокие уровни благожелательности в отношении физического и цифрового пиратства медиа с использованием цифровыми методов среди молодых совершеннолетних на вершине распространения. Группа завершила, что «не услышали зла, не увидели зла, скажи, зла нет, стало нормой» (BASCAP/StrategyOne 2009).[35] В этом пункте, такие результаты не должны удивить. В обстоятельствах, в которых мы работали, мы можем сказать с некоторой уверенностью, что усилия клеймить пиратство потерпели неудачу.

Мы хотим доказать, что здесь мало места для маневра, потому что потребительские отношения, по большей части, не являются несформированными, не находятся в ожидании ясного послания против пиратства. Напротив, мы последовательно обнаруживали сильные представления. Излишек для потребителя, сгенерированный пиратством, не только популярен, но также и широко понятен в терминах экономического правосудия, нанесенных на карту для восприятия жадных США и транснациональных корпораций и для более широкого структурного неравенства глобализации, в котором живет большинство потребителей развивающихся стран. Правоприменительные полицейские акции, в свою очередь, широко связываются с американским давлением на национальные правительства и встречены с безразличием или враждебностью значительным большинством опрашиваемых граждан. В свете этих потенциально высоких политических издержек на местах должно быть понято нежелание многих правительств применять более сильные меры принуждения.

Хотя образование обычно представляется как долгосрочные инвестиции в противодействие этим отношениям, поразительно отсутствие доказательств их эффективности. В конце концов, было много кампаний в прошлое десятилетие — StrategyOne посчитала приблизительно 333 в развитых странах только на 2009. Было бы разумно ожидать некоторые точки отсчета и предварительные заключения. Но такой следящей системы, кажется, почти повсеместно избегают. Мы не ведаем о каких-либо кампаниях, включавших последующую оценку. Тот же вывод, кажется, сделала StrategyOne в ее экспертизе 202 отдельных кампаний.

Разрастание кампаний и предотвращения дурных вестей, в этом контексте, настоятельно свидетельствует о присутствии других мотивов. Большая часть продолжающихся инвестиций в образование и общественную осведомленность, по нашему представлению, относится к сильно скрытому, но принятому, в конечном счете, желаемого за действительное. Так было и тогда, когда StrategyOne описывает отказ усилий по образованию, несмотря на имеющееся свидетельство неэффективности, как просто «недопустимый для нас как людей компаний и отраслей промышленности, в которых мы работаем на общество в целом» (BASCAP/StrategyOne 2010). В других контекстах ясно, что образовательные инициативы обеспечивают полезное политическое прикрытие для правительств, публично приверженных принуждению к праву, но опасающихся дальнейших «репрессивных мер», и для отраслевых групп, обращающихся к смягчению их повестки дня, поскольку они поворачиваются к более прямым способам наказать потребительское нарушение.

Как мы подробно обсуждаем в бразильской главе этого отчета, образовательные кампании могут обеспечить путь наименьшего сопротивления между этими борющимися интересами и приводить к обязательствам должностных лиц в отношении самых наивных версий этих программ. Из за таких компромиссов 22000 бразильских школьников стали теперь частью «Projeto Escola Legal» — флагмана образовательного проекта Государственного плана Бразилии «Сразиться с Пиратством». В обычном ключе он советует учителям наставлять студенческие предприятия с возможным доступом к медиа по такой логике: «постановка кинофильмов, музыки, книг, и т. д., обширна, а поэтому, если мы не можем купить билет в кино, мы не можем сказать, что у нас нет доступа к культуре, но только к тому определенному фильму, в том определенном месте и в тот определенный момент». Мы считаем чрезвычайно неправдоподобным предположение, что культура интеллектуальной собственности будет основана на таком софизме и в полном разрыве с реальностью потребления.[36]

Что такое потребление?

Традиционно, высокие издержки производства и сбыта медиа диктовали относительно резкие различия между продюсерами, распределителями и потребителями медиа. Потребитель сидел в конце товарной цепи, поставлявшей готовые изделия, и структурировал опыт работы — записи, проигрываемые на стерео, фильмы, показанные в театрах, и так далее. Точки зрения потребителей были ценны и востребованы, но возможности творческого сцепления с произведением или присвоения произведения обычно были маргинальны. Эта модель, конечно, попала под давление, когда падение издержек производства и сбыта демократизирует основные функции медийной экономики и поскольку преимущества новой технологии формируют комментарии, присвоение и многократное использование. Такие практики, возможно, стали главными тропами для осмысления цифровых медиа в общем.

Наша работа обычно утверждает и подробно останавливается на этой перспективе. Мы ясно видим эти сдвиги в появлении новых цепочек производства и сбыта в самом низком конце медиа рынков — почти всегда незаконных вначале, но позднее эволюционирующих на смешанные рынки, включающих новую, легализованную конкуренцию. И мы видим это в диапазоне творческих конфискаций товаров, проверяющих границу между правомочным и несанкционированным использованием — часто обязывая пиратство платить.

Однако относительно записанных медиа наша работа подсвечивает более определенное преобразование в организации потребления: снижение собирания и намеренного управляемого приобретения, которое традиционно определило его или её отношения с медиа. По нашему представлению, этот отвлеченный потребитель все еще организует большую часть культурной области и существенную долю бизнес моделей и систем поставок аудиовизуальных медиа. Но также ясно, что это — сжимающаяся культурная роль, определенная эффектами дохода и наследством культурных практик.

В нашей работе предполагается, что собирание дает основание и в высшей, и в нижней точке спектра дохода. Среди привилегированных, технически грамотных потребителей одна из проблем — управляемый масштаб: растущий размер личных библиотек медиа отделяет записанные медиа от традиционных понятий коллекции — и даже от сильной уверенности о преднамеренности ее приобретения. В 2009 году обзор 1 800 молодых людей в Соединенном Королевстве обнаружил, что средняя цифровая библиотека содержала 8 000 песен, при этом в среднем 1 800 на один iPod (Bahanovich and Collopy 2009). Большинство этих песен — по другим данным до двух третей — никогда не слушались (Lamer 2006).

Такие числа описывают музыкальные и, все более и более, видео сообщества, совместно использующих контент в объемах десятков или сотен гигабайт, что уменьшает способности потребителей организовать или даже охватить в полной степени их коллекции. Основанные на объединении библиотеки, такие как составленные только для приглашения P2P сайты, влекут эту переформулировку норм, структурированных вокруг все еще большего количества разбросанных принципов собственности и организации. В таких масштабах многие из классических функций сбора становятся безличными, больше не управляемыми индивидуально и фактически, и в принципе. Связанный эффект состоит в том, что личная собственность становится более трудно специфицируемой и измеримой: потребительские опросы плохо приспособлены к отображению ландшафта, где знание опрашиваемого ненадежно. Исследования, основанные на определенных устройствах или медиа сервисов (такие, как горстка исследований, использующих данные iTunes), могут охватить только часть медиа ресурсов, в которых заинтересованы потребители. Все более и более мы живем в океане медиа, у которого нет никакого ясного происхождения или границ.

Несколько из наших исследований документируют напряженность между моделью собирания, у которой все еще есть практические и эмоциональные связи с физическими дисками, и «врожденной» цифровой моделью, у которой их нет вообще. Неизбежно эта напряженность накладывается на эффекты дохода, широкополосный доступ и возраст, и, следовательно, воздействуют на относительно небольшие части населения стран со средним и низким доходом. В этих обстоятельствах оригинальные товары

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату