продолжают играть разнообразные роли высокого статуса, как сигналы богатства или — как предполагается в нашем исследовании России — вежливой формы дарения.[37] Но даже за короткий промежуток в несколько лет, покрытый этим исследованием, заметно и подчеркнуто преобразование этих практик. Важная метрика в странах среднего дохода не медленный рост средних доходов, но быстрое снижение в цене технологии.
Второе и более существенное изменение потребления — во многих странах — рост массовых рынков для записанных медиа среди очень бедных, а также — во многих случаях — массовое производство записанных медиа очень бедными. Контуры этой революции можно проследить назад к глубокой демократизации и технологиям медиа пиратства 1980-ых — магнитофонной кассете и кассетному плейеру (Manuel 1993). Намного большая текущая волна цифровой медиа продукции в прошлое десятилетие основана на быстром росте дешевой инфраструктуры VCD и DVD, включая мульти форматные проигрыватели, компьютеры, горелки и диски — то и другое с заправкой дешевого пиратского контента. Потребительские практики на этом уровне организованы по-другому, с меньшим количеством приложения к CD или DVD как элементы частной коллекции, чем как товары, совместно используемые в пределах расширенных семей и сообществ. В этом контексте более обычно коллективное потребление — просмотр и слушание, отражающее более низкое число телевизоров, компьютеров и проигрыватели DVD в бедных домашних хозяйствах.
Ни высокодоходная, ни низко-доходная версия этого изменения не имеют большой убедительности в дебатах о принуждении к праву, по прежнему формируемых, как мы доказываем, ностальгическим представлением о потребителях как коллекционерах — людях, сознательно выбирающих между покупкой и пиратством определенного продукта для личного использования. И, несмотря на свидетельство уменьшения коллекционеров, удерживающих практики цифровой культуры, мы не ожидаем, что это изменится: реальный или нет, коллекционер — важная конструкция, закрепляющая персональную ответственность — и обязательство — в экономике авторского права. При сдвиге принуждения к праву от коммерческих посредников к потребителям, такой анахронизм даже более, а не менее важен.
Заявления о связях между медиа пиратством и наркотрафиком, контрабандой оружия и другими «твердыми» формами организованной преступности были частью дискурса принудительного применения права с конца 1990-ых, когда IFPI начал ставить вопросы о трансграничной контрабанде пиратских компакт- дисков (IFPI 2001). Заявленное о связи между пиратством и терроризмом — более свежее дополнение. В 2003, генеральный секретарь Интерпола, Ronald Nobl, «озвучил тревогу, что преступление интеллектуальной собственности становится привилегированным методом финансирования для многих террористических групп» (Noble 2003). В 2008 генеральный прокурор США, Майкл Мукэси, объявил, что «преступные синдикаты и, в некоторых случаях, даже террористические группы представляют преступление в сфере IP как прибыльный бизнес и видят в нем способ с низким риском финансировать другие действия» (Mukasey 2008). В 2009, Корпорация РЭНД опубликовала то, что является на данный момент самым исчерпывающим утверждением по теме: финансируемое MPAA сообщение с 150 страницами относительно связей пиратства фильмов с организованной преступностью и терроризмом (Treverton и др. 2009).
Пиратство коммерческого масштаба незаконно, и его тайная цепь производства и поставок неизменно требуют организации. В этом отношении оно принимает минимальную четкость организованной преступности. Кроме того, продажа пиратских CD и DVD часто концентрируется в бедных окрестностях и неорганизованных рынках, где распространены другие типы незаконной деятельности. Таковы точки формирования данных обстоятельств пересечения между пиратской экономикой и более широкими незаконными и полулегальными зонами неофициальной экономики. Было бы замечательно, если бы их не было. Но мы не нашли свидетельства систематических связей между медиа пиратство и более серьезными формами организованной преступности, не говоря уже о терроризме, в любом из наших исследований по странам. Что объясняет этот результат?
«За редкими исключениями люди, обеспечивающие, производящие и распространяющие этот пиратский материал, присоединяются к большим и опасным международным уголовным синдикатам». Пиратство кино не управляется «действиями мамы-и-папы… «Это делают головорезы с деловым нравом, которые финансируют эту деятельность деньгами, полученными от другой незаконной деятельности, такой как продажа наркотиков, контрабанда оружия и торговля людьми (с использованием тех же самых распределительных сетей), и которые, в свою очередь, финансируют эти другие действия деньгами, полученными от пиратства». Следовательно, «высока вероятность, что каждый доллар, фунт, песо, евро или рупия, потраченная на них, помещены в карманы плохих людей, которые потратят это способом, не совместимым с нашей безопасностью и благополучием». Наиболее тревожно, самодовольные дураки «вообще не имеют приступов растерянности при обращении к насилию или взяточничеству, чтобы провести свои операции, и они играют для сохранности».
Неизменное рациональное объяснение предполагаемой вовлеченности преступного синдиката и терроризма состоит в том, что пиратство — очень выгодное дело. Например, в отчете РЭНД утверждается (без объяснения), что «пиратство DVD… имеет более высокий коэффициент прибыльности, чем наркотики» (Treverton и др. 2009:xii). Это неправдоподобное заявление циркулировало в отраслевой литературе, начиная, как минимум с 2004.[38] Мы считаем документально зафиксировано, что пиратство было очень выгодным делом в период начала 2000-ых, когда производственное оборудование оптических дисков было дорогим, промышленным по масштабу и относительно дефицитным. Концентрация производства в нескольких странах создала международную пиратскую экономику, в которой некоторые страны появились как экспортеры оптических дисков (например, Малайзия, Болгария и Украина), в то время как другие стали, прежде всего, пунктами перегрузки или импортерами. Международная дистрибуция в этих обстоятельствах вовлекала контрабанду физических товаров и, следовательно, отражала и, в некоторых случаях, разделяла инфраструктуру сбыта для контрабанды другой поддельной продукции. В наших исследованиях Индии и ЮАР мы видим свидетельство того, что эта структура пиратства сохраняется в региональных торговых сетях, соединяющих Южную Азию, Ближний Восток, ЮАР и части Восточной Азии. Но также ясно, что такие сети маргинальны к большей пиратской экономике и быстро вытесняются расширением местного производства и свободным цифровым сбытом. Мы не видим свидетельства, что пиратство, за исключением нескольких специализированных рынков, все еще приносит высокую прибыль.
Эти тенденции доминировали в пиратском производстве с начала 2000-ых. Себестоимость продукции и коэффициенты прибыльности на оптических дисках резко упали, приводя к обвалу цен. В 2001 году качественные DVD типично стоят на улице пять долларов или больше. В 2010 году во многих частях света они стоят в розничной продаже менее доллара. Горелки и чистые диски — теперь отдельные товары, и их большая доступность привела к массовому расширению местного производства, вытеснению контрабанды и — во многих странах — к реорганизации производства вокруг мелкосерийный, часто семейной, надомной промышленности. Давление на коэффициенты прибыльности увеличилось также из-за повышения массовой некоммерческой сферы копирования и сбыта в Интернете, почти устранившей коммерческое пиратство оптических дисков в странах высокого дохода и, кажется, способное сделать то же самое далее вниз по лестнице ВВП. Все более и более, коммерческие пираты оказываются перед той же самой дилеммой, что и легальная индустрия: как конкурировать со свободным обменом.
Это снижение затрат, по нашему представлению, первичный фактор, формирующий пиратские рынки и растущее препятствие для вовлечения традиционной организованной преступности. Все же, для наилучшего нашего знания, оно даже не упомянуто ни в одном заявлении отрасли или органов принуждения к соблюдению прав о предполагаемых преступных связях. Как и в других контекстах, избегают проблемы, соединяя пиратство и подделку под рубрикой того, что Интерпол называет «IP преступлениями». Эти IP преступления включают подделывание сигарет, лекарств, деталей машин и множества других промышленных товаров. Почти все они — приносящие высокую прибыль товары, действительно,
