«пешку» из штопора на двухстах. Сбив носом крону березы, мы ревя одним мотором понеслись над лесом. Место для посадки, которое я разглядел с высоты, было зеленым лугом у реки.
Выпустив закрылки, я убавил газу и стал планировать, сбрасывая скорость. До опушки, где находился луг, оставалось метров сто, как Степанов, крикнул:
— Немцы с двух сторон заходят.
В это время лес кончился, и под нами была сочная зеленая трава луга.
Отдав штурвал от себя, я опустил «пешку» пузом на траву. Корпус машины затрясся на кочках так, что щелкали зубы и мелкой вибрацией дрожал весь корпус. Справа и слева от нас, разбрасывая торф, в брызгах воды врезались снаряды пушек, несколько из них попали в левое крыло. Оказалось, луг был заболоченной частью реки, и мы разбрызгивая воду и куски торфяной массы, неслись по ней скользя на брюхе. Немцы после промаха стали набирать высоту, чтобы снова атаковать. Похоже, мы сильно их разозлили.
— Держитесь, берег!!! — заорал я и оперся ногами в приборную панель. Было тесно и трудно, но я сделал это за какие-то секунды.
В это время пешка проскочив болото, вылетела на открытую воду и с большим буруном, перескочив стометровую речку, врезалась в берег и взлетела по четырехметровой пологой песчаной круче, наверх. Где и замерла хвостом в воде. Посмотрев на толстый ствол дуба, который рос в полуметре от разбитого носа пешки, я быстро скомандовал:
— Покинуть машину.
Сзади завозился особист и послышались щелчки пряжек. Однако одна из моих пряжек не отстегивалась, похоже ее заклинило, и я оказался намертво пристегнут к сиденью.
— Твою мать!!! — не удержался я, дергая ремень.
— Что? — спросил Никифоров, откидывая фонарь.
— Ремень заклинило… б. я! О! Есть, отстегнул! — выкрикнул я и одним рывком вывалился из кабины на крыло. Не удержавшись на нем, я скользнул вниз и покатился по круче в воду. Когда я вынырнул, ища дно ногами, увидел как прямо на меня катился особист. Рядом послышалось паденье и шум воды. Степанов тоже выбрался из дымящейся машины.
— Ныряем, «мессеры» заходят, — успел я крикнуть обеим головам, что были на поверхности воды.
Парашют, который я просто не успел отстегнуть, набрал воды и стал тянуть меня на дно, из-за чего я стал, резко дергаясь пытаться скинуть его. Рядом послышались оглушающие удары по железу и по воде.
Оттолкнувшись от дна, я добрался до берега и расстегнул последнюю лямку парашюта. Рядом отфыркивался Никифоров, выплевывая воду. Парашюта на нем уже не было. А вот Степанова видно не было. Отшвырнув парашют в сторону, я нырнул в воду, где были видно движение под водой.
Повезло сразу ухватить его за плечо. Рывком приподняв сержанта над водой, мы с Никифоровым вытащили Степанова на берег, где он судорожно выплевывал воду которой успел наглотаться. Подхватив его под руки мы поднялись на кручу, и стараясь двигаться быстро скрылись среди деревьев.
— Скидывай парашют, он из-за него тяжелей стал в два раза.
Освободив сержанта от намокшего парашюта, мы присели кто где стоял. Степанов продолжал тяжело дышать. Оглядев нас, он судорожно сказал:
— Спасибо… вам! Я уж думал… все, отлетался…
— Да не за что. Блин, все промокло! — расстроено сказал я, вынимая все бумаги и раскладывая их чтобы просушить. Достав шоколад, я одну убрал сушиться, а две разделил. Одну нам с особистом пополам, другую Степанову.
— Ешь-ешь. Ты и так на ногах еле стоишь. Сейчас побегать придется, силы нужны будут, — сказал я заметив что он хочет отказаться от большей доли.
Разложив сушиться оружие и кобуру, выщелкнув патроны, я стал стягивать с себя одежду, бормоча:
— Хотел ведь сегодня искупаться сбегать, но ни как не думал что это произойдет так.
Выжав всю одежду, я заново обмундировался, и пока особист выжимал свою и Степанова, заново одел сапоги.
— Уходить надо. Наверняка наземным войскам сообщили о нас.
«Хотя сейчас не середина или конец войны, могут и рукой махнуть. Но все равно лучше перебдеть!»
— Ну как вы? Бежим? — спросил я укладывая вещи обратно в планшет и карман.
— Ты куда? — спросил Никифоров, заметив, что я собираюсь бежать на запад.
— Туда, — указал я.
— Нам в противоположную сторону надо. На восток.
— До фронта шестьдесят километров пехом топать? Да ну, товарищ политрук! Тут до немцев километров восемь осталось. До аэродрома я хотел сказать.
— У тебя есть какое-то предложение? — нахмурившись, спросил особист.
— Ну да! Идем на аэродром, выбираем самолет, который готовиться к взлету, и…
— Думаешь получиться?
— Год назад «мессер» у них угнал, и ничего, стреляли, конечно вслед… Да ладно, давно это было, — добавил я заметив как насторожился Никифоров, да и Степанов тоже смотрел на меня удивленно.
Сказал я это не просто так. В санчасти давно стал обдумывать за кого себя выдать, за советского не получиться. Я просто не знал жизни в это время, и спалюсь на мелочах. Поэтому был единственный выход эмигрант из Франции, благо по-французски балакаю чисто. Сирота, родители погибли во время бомбежки при захвате немцами Франции. По мелочам я еще не продумывал, но основную версию выработал, и даже заучил. Но основной для меня ответ будет, родители погибли, сирота, начал новую жизнь, про старую не спрашивайте, не скажу. Где-то так.
— Очень интересно, а вам не кажется ТОВАРИЩ старший сержант, что нам надо поговорить?
— О чем? — сделал я вид, что не понимаю.
— О жизни. Так, Степанов, а ну-ка отойди метров на сорок.
— Товарищ политрук, сейчас тут немцы будут, а вы все о своем, бежать надо, и быстро. К тому же я все равно ничего не скажу!
— Это еще почему?
— У меня новая жизнь. Старой нет, все, — развел я руками.
— В полку поговорим. Так, насчет твоего плана, самолет угнать сможешь?
Я только возмущенно фыркнул в ответ.
— Товарищ политрук, побежали, в полку через два часа ужин. Пельмени. Мне Люба сказала.
— Хорошо. Вперед.
И мы побежали. Степанов довольно быстро запыхался, и нам приходилось то бежать, то идти быстрым шагом.
— Очки сними. Бликуют, — сказал Никифоров.
— Ах ты черт, я про них совсем забыл, — досадливо ответил я, стянув со лба очки и убирая их в карман галифе.
К аэродрому мы вышли со стороны леса. И судя по тому, что тут была натянута тревожка в виде проволоки с консервными банками, мы не первые тут оказались. Да и пулеметные гнезда, где дежурили пулеметчики, навевали сомнения в нашем плане.
— Банки-то, наши, — тронув одну из консервных банок. тихо сказал Степанов.
— Угу. Похоже тут наш аэродром был, вон где здания, разбитая «сушка» лежит.
— Там еще зенитная пушка, — указал рукой особист на мелкокалиберную зенитку.
— Уходить надо, — сказал Степанов.
— Согласен, ничего не получиться, охраняют тут крепко.
— Ну да, если шумом и стрельбой, то конечно, хрен они нам что сделать дадут, но я про это и не говорил, — ответил я.
— По тихому? — спросил особист.
— Ага. Видите, вооон там транспортник стоит, в который мешки грузят из машины. Заметьте он готов к
