вообще не ели рыбы. Страшно вкусная штука.
К вечеру дождь прекратился, и мы отправились в город. Еще не дойдя до центра, продали всю рыбу. (Ну, ясно, и себе кое-что оставили).
Мы заработали тридцать шесть левов. Я никогда еще не держал в руках столько денег. Я уже представлял себе, как мы идем в магазин, выбираем самые сильные пистолеты, покупаем у цыгана хромого осла и трогаемся в путь. По дороге сражаемся с бандой разбойников, уничтожаем ее и двигаемся дальше к Москве. Там оставляем осла, а сами на санях едем к Северному полюсу. Точно на полюсе устанавливаем два болгарских знамени, а потом перочинными ножами высекаем на скале свои имена: Любомир Бинев и Минчо Сотиров, чтобы они остались там на вечные времена. Пока мы занимаемся всеми этими делами, целое стадо разъяренных белых медведей нападает на нас. Начинается страшный бой: мы прячемся за скалами, стреляем из пистолетов и убиваем десяток медведей. В это время приходят эскимосы. Мы завязываем с ними дружбу, и они помогают нам снять шкуры с убитых медведей. Эскимосы приглашают нас согреться в их хижинах изо льда. Едим сырое оленье мясо. Чувствую, как от этой пищи наливаются мои мускулы. Теперь даже голыми руками я смогу одолеть самого свирепого медведя.
Перед разлукой обмениваемся подарками: эскимосы дарят нам живого тюлененка, а мы им — шкуры белых медведей.
Прощаемся с нашими друзьями-эскимосами и прыгаем в сани. Эскимосам жалко расставаться с нами. Все плачут. От страшного холода слезы сразу замерзают и падают на землю, как ледяные кристаллы. И нам жалко, но нужно ехать. Взмахиваю кнутом из медвежьей шкуры над головами оленей, запряженных в сани, и мы уже летим по гладкому, как зеркало, снегу. По пути нас застигает ужасная буря, не видно даже собственного носа. Олени останавливаются. Мы укрываем их медвежьими шкурами, закутываемся сами и ждем, когда кончится пурга. А пурга буйствует целый день и целую ночь. Только стихает ветер, у саней раздается дикий рев: два огромных белых медведя-людоеда собираются напасть на нас. Недолго думая, мы выхватываем пистолеты и стреляем. Медведи дико рычат, но мы дырявим их толстые животы, как решето. Обдираем шкуры и с них, и снова наши сани несутся с быстротой молнии.
В Москве нас ждет добрый и верный ослик. Мы нагружаем на него медвежьи шкуры и возвращаемся в Болгарию.
В нашем городе нас встречают со школьным оркестром. Мы одеты с ног до головы в медвежьи шкуры. Как только мы появляемся, школьники кричат «ура!» и засыпают нас цветами. Потом подхватывают нас на руки и проносят по улицам всего города, чтобы нас увидели старики, младенцы и калеки, которые не могут прийти на площадь перед школой. Потом нас снова приносят на школьную площадь, и сам директор произносит речь.
Он держит в руке свой черный котелок и взволнованно говорит:
— Дорогие ученики, перед вами — покрытые славой и цветами Любомир Бинев и Минчо Сотиров, гордость нашего города. Они совершили неслыханный для детей подвиг: сквозь льды и снежные бураны, сражаясь, с бандитами и белыми медведями, они достигли Северного полюса и установили там наше национальное трехцветное знамя.
— Два знамени! — громко поправляет Минчо.
— Да, два знамени, — торжественно повторяет его слова директор, — развеваются над Северным полюсом во славу и честь нашего города и всего нашего отечества. Благодаря этим бесстрашным мальчикам Северный полюс стал владением Болгарии. Школьники — ура!
Вся площадь содрогается от могучего «ура!» Даже мэр и градоначальник, стоящие в первом ряду, тоже кричат «ура!»
Вижу Таско и Велосипеда: они улыбаются и машут нам руками. Велосипед во весь голос хвастает, что я его лучший друг. Выбегает Верушка, протягивает мне букет роз и шепчет, что будет играть только со мной. Пройчо рыдает от зависти и злости.
Моя мама, одетая в синее праздничное платье, утирает слезы. Отец в темном костюме и белой сорочке с галстуком — таких же, как у мэра, — гордо посматривает вокруг. Как только мы вернулись, его сразу же назначили чиновником в банк.
Посреди площади мой братик Петко важно восседает верхом на нашем верном осле. У брата и у осла на головах венки. Никто не смеет приблизиться к ослу, объявленному героем города и священным животным. На Петко красная пелерина, какую носит только градоначальник.
После речи директора мы все отправляемся в военный клуб, где по случаю нашего возвращения организована вечеринка с лотереей и смешными фокусами.
На следующий день в школьном дворе — новое торжество: мне и Минчо директор лично вручает свидетельства о завершении среднего образования с отличием. Так что в будущем нам уже незачем ходить в школу.
А через месяц, провожаемые всем городом, мы отправляемся к Южному полюсу. Священный осел остается в городе: он будет жить в специальном хлеву, украшенном золотом и серебром. На этот раз мы отправляемся на конях. Я — верхом на белом коне градоначальника, Минчо — на черной, как ворон, кобыле командира полка. Вооружены мы до зубов — ножи, книжалы, ружья, пистолеты, сабли.
Дети бегут следом и просят взять их с собой, но мы не можем рисковать жизнью других. И потому в последний раз на прощанье салютуем саблями и мчимся на юг, где нас ждет еще один беспримерный подвиг — покорение Южного полюса.
ПИСТОЛЕТЫ ИЛИ ПОНЧИКИ?
Итак, в нашем тайнике было уже сорок четыре лева. Немало, но ведь по нашим подсчетам нужно по крайней мере пятьсот шестьдесят левов. Если бы мы каждый день ловили столько же рыбы, сколько в первый раз, мы быстро собрали бы деньги. Но в следующие дни нам совсем не везло. С утра до вечера закидывали мы удочки, но, казалось, какой-то злой волшебник прогнал всю рыбу из лагуны. Нам попадалось только по три-четыре мелких бычка — курам на смех. И дождя не было. Установились ясные жаркие дни, прекрасные для купания в море, но не для рыбной ловли. Мы почернели, как негритята — целыми днями плескались в воде, плавали, но нам было не очень весело. Летние каникулы незаметно таяли, а денег в тайнике не прибавлялось.
В четырех милях от берега находился маленький остров святой Анастасии. С берега он походил на корабль, вставший на мертвый прикол. Старые рыбаки рассказывали, что море вокруг него кишит рыбой. Об этом острове рассказывали самые таинственные истории. В год моего рождения с острова убежала большая группа заключенных. Поговаривали, что там и сейчас находятся арестованные коммунисты. Мы давно мечтали побывать на святой Анастасии — и рыбы наловить, и своими глазами посмотреть, что там делается. Только для этого нужно было раздобыть лодку. В старом порту было полно рыбацких лодок. Целыми неделями качались они у причала, а их хозяева и думать о них забыли.
Однажды мы пошли в порт выбрать какую-нибудь красивую и крепкую лодку. Долго ходили, пока не увидели одну очень красивую, выкрашенную в белый, зеленый и красный цвета. Что-то загадочное было и в ее имени — «Посейдон». У других были самые обыкновенные имена: «Чайка», «Черноморец», «Эмона»[2], «Калиакра».[3] Может быть, именно из- за незнакомого и таинственного для нас имени мы выбрали эту лодку. Гораздо позднее я узнал, что Посейдон — древнегреческий бог моря.
На другое утро, еще затемно, я взял удочки, захватил еды на целый день и тихонько выбрался из дому. Минчо ждал меня у ворот с торбочкой на плече. Он, как и я, был босиком.
До порта мы бежали. Хотели завладеть лодкой до рассвета. На причале — ни души. Впереди в полутьме посверкивал маяк. Наш «Посейдон» покачивался в конце причала, крепко привязанный за кусок рельса, вбитого в каменистый берег. Мы умели развязывать рыбацкие узлы. Подтянули веревку, узел ослабел, и мы стащили его с рельса. Минчо влез в лодку первым, я оттолкнул ее и тоже вскочил. Лодка бесшумно скользила по воде. Минчо разобрал весла и стал полегоньку грести. Взял весло и я, и мы стали сильно грести к острову, который в первых лучах солнца казался соблазнительно близким. Мы умели грести, правда, на короткие расстояния, а четыре мили — не шутка. Но были мы сильными и мускулистыми ребятами
