— Фукс!!!
Якоб приставил ладони рупором:
— Фукс!!! Фу-укс!!
— ЧТО ТЕБЕ НУЖНО, КРЕСТЬЯНИН? — прогремело над полем.
— Остановись! Я хочу поговорить!
— МНЕ НЕ О ЧЕМ ГОВОРИТЬ!
Гвардейцы напряженно следили за странным разговором.
— Я хочу договориться!!!
Небольшая пауза.
— ХОРОШО! ИДИ КО МНЕ!
— Якоб, не глупи! — не выдержал Рудольф, — Она тебя убьет!
— Останови своих воинов!!!
Девушки остановились в ста шагах от неровной шеренги гвардейцев.
— ИДИ! ЕСЛИ ПРИНЕСЕШЬ СВЯТОЙ ОБРАЗ — ДЕВОЧКИ ТЕБЯ УБЬЮТ!
Якоб тяжело вздохнул, наклонился и положил на землю образок святого Элигия. Парень очень на него рассчитывал…
Ничего не поделаешь.
Якоб зашагал к виднеющейся вдалеке ведьме.
Прошел мимо застывших воительниц. Их обнаженность не казалась ни призывной, ни возбуждающей, ни даже смешной. В глаза бросались мелкие детали…
Золотые пряжки на высоких сапогах…
Выгравированные узоры на блистающих клинках…
Веревки мускулов на загорелых предплечьях…
Кожаные ремни с золотыми накладками, поддерживающие стальные нагрудники…
Пустые глаза, казалось, сделанные из синего потертого стекла…
Якоб подошел к Фукс.
— Ну, — покосилась она на парня, — Что ты хотел мне сказать?
— Фукс… Прекрати это.
— С какой стати? — ведьма повернулась к Якобу.
Они стояли друг напротив друга: крестьянский парень и рыжая ведьма.
— Фукс… Ты же сама говорила, что не хочешь вредить королю.
— Смеешься?! Я такого не говорила.
— Ты же сказала, что не знаешь, зачем тебе свергать короля Вальтера.
— Я и сейчас этого не знаю. Но девчонку вы мне отдадите.
— Фукс, ну зачем?! Зачем тебе помогать врагам короля? Что тебе до него?
Ведьма пожала плечами:
— Да ничего. Просто я так хочу.
— Фукс, хочешь чего?
Рыжая колдунья отвернулась от парня:
— Чего, чего… Я не знаю, чего хочу… Но вы, вы все, меня запомните! Я сделаю то, что хочу! И меня будут помнить, как Фукс, которая свергла Темного Властителя! Меня, а не этого карамельного мальчонку!
Якоб ухватился за голову. Ребенок… Она ведет себя как ребенок, капризный, жестокий.
— У тебя все? — Фукс не смотрела на парня, — Если не хочешь смертей — скажи своим друзьям, чтобы отдали девчонку. Иначе мои девочки изрубят их на куски.
Она махнула рукой, и воительницы продолжили смертельное приближение к ощетинившимся шпагами гвардейцам.
— Фукс! — Якоб бросился к ведьме и отлетел в сторону. Казалось, между ним и Фукс находится стена из прозрачного воздуха.
— Фукс! — Якоб еще раз ударился о невидимую стену. Еще раз бросился на нее и замолотил кулаками, — Не смей!
Ну как можно быть такой дурой! Убивать людей, свергать короля, вмешиваться в жизнь целой страны — просто потому, что тебе захотелось славы!
— Фукс, прекрати!
Девушки шли и шли. Мечи блестели на солнце.
Якоб замер. Убить ведьму можно только золотой пулей. Пуговица…
Золотая пуговица, которую Подмастерье заставил его подобрать. Она до сих пор лежала в поясе.
— Фукс, — Якоб стал серьезен, — Отзови своих воинов!
— А то что? — ведьма не обернулась.
— Я тебя убью!
— Три ха-ха.
Якоб упал на колени и выхватил пистолет. Парень всего лишь раз видел, как заряжают оружие и боялся, что не сможет сделать этого правильно.
Мерка пороха…
— Фукс!
— Отстань!
Девушки шли.
Пыж…
— Фукс!
— Отвали!
Девушки шли.
Золотая пуговица…
— Фукс!
— Замолчи!
Ввернуть кремень…
— Фукс! Я не хочу!
— Ты не сможешь ничего мне сделать!
Девушки шли.
Открыть полку, насыпать порох…
— Фукс! — Якоб чуть не плакал.
— Как ты мне надоел!
Девушки шли. До гвардейцев оставалось совсем немного.
Закрыть полку, взвести курок…
— Фукс!
— Какой ты… — ведьма наконец-то повернулась.
На нее смотрело черное дуло пистолета.
— Я не хочу тебя убивать.
Да, на душе у Якоба уже были людские жизни. И дворяне-слуги Грибного Короля… И те пьяные вербовщики два года назад… Но это не то.
Одно дело — незнакомые тебе люди, которые убили бы тебя, если бы смогли и неприятны сами по себе. И совсем другое — глядящая тебе в глаза девушка, пусть ведьма, пусть злая, но девушка, которую тебе просто жалко.
Очень трудно убить глупую девчонку с исковерканной судьбой.
— Якоб, — Фукс наклонила голову, — ты не сможешь причинить мне вреда.
Парень поднял пистолет:
— Отзови девушек.
Ведьма покачала головой:
— Меня нельзя убить обычной пулей.
