грудь. Проклятье Внезапной Смерти тоже казалось вечным и необоримым, никто не знал, как избыть его, никто не верил, что это возможно.
«А-с-шшш! Но я все равно попробую».
«О да! Ты – храбрая змейка».
А что еще остается делать женщине, если какой-то паршивый лжебог точит зуб на ее любимых мужчин и сосет жизнь из самой прекрасной земли на свете? Только быть храброй и не сдаваться.
Карету мерно качало, за окном проплывали осенние пейзажи. Эскизар медленно и великолепно сгорал в костре осени: пламенел кармином дикий виноград, оплетавший тут повсеместно заборы, пылали ясени и ржавели дубы, и все бесконечные переливы золота и багрянца любому взору показались бы воплощением жизненной силы, но только не шурианскому. Мертвеющая земля простиралась вокруг, ее покидали духи, ее оставляла сила. Джону постоянно клонило в сон, и подступающие видения ее были полны мертвецами, обветшалыми детьми, которых зовут северянами.
На очередной кочке экипаж тряхнуло, и шуриа проснулась с застывшим криком на губах.
Ах! Ну, конечно же! Как она сразу этого не поняла. Когда настанет час, на мертвую землю явятся мертвецы и будут воспроизводить себе подобных везде и во всем – их дети будут рождаться уже с мертвыми душами, их дома навеки останутся коробками из камня, а их вещи никогда не оживут и не сохранят тепло рук. Мир мертвечины – вот что ждет Джезим!
Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Спорная сентенция, но живучая, как собака. Применительно к ролфи же сия народная мудрость звучала бы так: ни на что не годен тот безземельный, что не хочет стать эрном. И в кои-то веки ошибалась бы.
Кэйррон ир-Сэйган, простолюдин от рождения, в землевладельца и потомственного дворянина превращаться не желал категорически, равно как и папаша его, почтенный Эйфет, и дед, и так до самого дальнего прародителя, некоего копейщика Сэйгана Каменного Лба – дружинника Удэйна-Завоевателя. Пращур отличился тем, что об его несокрушимый череп непокорные шурии сломали не то коромысло, не то целую оглоблю, о чем соратники сложили потом красивую длинную сагу. Видно, той оглоблей предку Сэйганов и отбили честолюбие, заодно и во всех его потомках – заочно. До эрна Каменный Лоб так и не поднялся, хотя в те времена только очень ленивый или совсем уж немощный сын Морайг не отгрыз себе землицы на щедрой Сэдрэнси. И помер пращур совершенно негероическим образом – удирая от свирепого мужа разбитной мельничихи, попал под телегу и переломал себе обе ноги, упился с горя элем до смерти, на одре завещав сыновьям никогда, никогда, никогда не залезать на чужую бабу, прежде не прикончив ейного мужика. И лошадок не обижать. О том, кстати, потомки тоже славную поучительную сагу сложили, и отменно длинную, на целый вечер посиделок. Сыны, внуки, правнуки и праправнуки Каменного Лба все, как один, отличались тягой к сказаниям, лужеными глотками и любовью к лошадям. К примеру, папаша Кэйррона, с тех пор как вышел в отставку в чине сержанта, бессменно ходил за конями эрна Рэдрина в поместье его превосходительства и долей своей был традиционно доволен. Сэйганы поколение за поколением отличались практичностью и мечты имели конкретные. Юному первенцу почтенного семейства полагалось завербоваться под знамена Бегущего Волка, притом либо в пехоту, либо в саперные части (видно, крепко сидела в потомках Каменного Лба память о той шурианской оглобле... а может, и коромысле), а там, если Локка не приберет в Оддэйновы Чертоги, отслужить свои положенные три пятилетия. И вернуться в родительский дом, дабы продолжить славную династию Сэйганов, безземельных, но вполне обеспеченных. Кроме папаши – старшего конюха и младшего брата-кузнеца, у Кэйррона имелись еще и двое дядьев-барышников, вдовая тетка, державшая трактир, двоюродный дед – гордый владелец рыбацкой шхуны, и целый выводок кузенов, кузин и племянников с племянницами. И вся эта прожорливая, но работящая стая крепко-накрепко держалась друг за дружку и беспрекословно повиновалась вожаку – прадедушке Дэйгвиду, личному волынщику его высокопревосходительства эрна Рэймси. Так вот насчет Кэйррона и его дальнейшей судьбы прадедушка высказался четко – юному ростку на почтенном древе Сэйганов следует дослужиться до сержанта, заработать пенсион и, вернувшись к семейному очагу, жениться на четвероюродной кузине Эсгейн, за которой дают трех коров. Далее – прямая дорога туда же, на конюшню к эрну Рэдрину, знатному коннозаводчику, а там, поднабравшись опыта, можно и с дядьями в долю войти... Но все это блестящее будущее приоткроет свою завесу лишь в том случае, ежели щенок будет исполнять заповеди старших, а именно: не воровать, не играть на деньги и никогда не спорить с начальством.
Жаловаться Кэйррону было, в общем-то, не на что. Отбывая в Файрист, эрн Рэдрин – храните его, Морайг и Локка! – сразу пристроил юношу к себе в штат посольства. Повышение в чине случилось в положенный срок, предназначенная Кэйррону девица уродилась не только работящей, но и вполне миленькой, как говорится, в теле, а лошадок юный Сэйган с детства любил в полном соответствии с семейной традицией. И даже назначение в денщики к даме-офицерше парня не слишком расстроило. С непривычки да поначалу – неприятно, но, если рассудить по чести, велика ли разница, с кого стаскивать сапоги и кому начищать мундир? Опять же, баба – она и есть баба. Добрая. По морде до сих пор не двинула ни разу, хоть и грозилась, пьет и дурит не в пример меньше других офицеров. И путешествие это пришлось кстати, а то уж без малого пять лет провел Кэйррон на чужбине, а заморскую землю еще и не нюхал как следует, не то чтоб на зубок попробовать. Все Амалер да Амалер. А тут – Мать Морайг, красотища-то какая! Нежаркое осеннее солнышко проглядывает, мелкий дождик накрапывает не часто, дерева по краям шоссе пламенеют Локкиными кострами, утки к югу летят клинышком... Страна чистенькая, ухоженная, барышни в накрахмаленных чепцах и вышитых передниках стреляют глазками и блестят зубками. В одном кармане приятно похрустывают ассигнаты, в другом – ждет своего часа пряный кусок ветчины. Лошадки – ладные, бегут споро. Много ли надо ролфи для счастья?
Вот только местные полукровки... Эрна-то здесь недавно, не обтесалась еще эрна, не принюхалась как следует к здешнему народцу. Как бы не вышло чего... А про Княгиню и говорить нечего – одно слово, шуриа! На взгляд самого Сэйгана – это очень даже хорошо, Ее Священная Особа – воплощенная Глэнна, и честь сопровождать богиню выпадает, прямо скажем, не каждому. Но вот сумеет ли он защитить обеих дам от недобрых взглядов или, того хуже, действий? Особенно Священную Невесту! Ведь случись что – не просто шкуру спустят с самого Кэйррона, это ж всей семье позор до скончания времен!
Короче, если бы грозная эрна Кэдвен догадалась спросить совета у денщика, тот в ноги бы ей пал, но отговорил останавливаться в придорожных гостиницах. Ведь обманут, обсчитают, в пиво плюнут, сапоги сопрут и коней сведут! И эрна, судя по всему, не стала бы спорить. А вот Невеста... Ну понятно же, Невеста – она настоящая леди, а такие дамы привыкли путешествовать с комфортом. Но высказать свое мнение по поводу дорожных остановок благоговеющий Сэйган так и не рискнул. За что и клял себя потом последними словами.
В настоящий город поселок Нэшан превратился, когда местный землевладелец, насмотревшись в столицах чудес прогресса, а также посетив предварительно контору приватного аудитора, решил, что выгоднее всего построить фабрику по производству фарфора. Взял займ в банке и воплотил задуманное, облагодетельствовав местных работой и, следовательно, верным куском хлеба. Мода на изящные чашки и статуэтки знаменитых черных коров никогда не заканчивалась, а потому предприятие процветало даже в последние годы. Гражданская война, конечно, проредила количество целых столовых сервизов, но не отбила у народа охоту попивать чаи в цивилизованных условиях.
Кирпичную коническую трубу печи Джона увидела издали.
– Давай заночуем в местной гостинице? Отдохнем, выспимся, а завтра с новыми силами...
Грэйн бросила крайне подозрительный взгляд на черепичные крыши, виднеющиеся средь деревьев.
– Ты что, уже так сильно устала?
Шантийская княгиня, порядком отвыкшая от чужих возражений, упрямо нахмурила брови, став моментально похожей на злую белку.
– Я хочу остановиться здесь.
– Тьфу на тебя! Упертая змеюка, – пробурчала Грэйн. – Будь по-твоему, но потом не жалуйся.
Верно, чуяла верхним нюхом неприязнь, разлитую в воздухе. Эскизарцы, и в благополучные годы не шибко утруждавшие себя добродушием, вконец обозлились на весь белый свет. Оно и неудивительно – от затянувшихся худых лет всем плохо и характер народный стремительно портится.
На въезде в Нэшан по стародавней традиции имелся шлагбаум и полосатая будка с караулом. Все как полагается приличному городу, появившемуся слишком поздно для крепостных стен: двое сонных солдат при одноногом, но резвом прапорщике, два ржавых мушкета на троих и блохастая пустолайка в придачу. Первой начала глупая псина, когда попыталась цапнуть эрну Кэдвен за щиколотку, едва та приоткрыла дверцу кареты и поставила ногу на подножку. Так сподручнее было предъявить подорожную полицейскому чину.
– Ах, ты ж!..
Грэйн церемониться с кусачей собакой не стала – пнула так, что та отлетела шагов на семь. Псина как ни в чем не бывало подпрыгнула и зашлась в лае, но издали, не решившись снова испробовать на вкус ролфийского сапога. А вот прапорщик разобиделся, словно это его пнули.
– Это наше животное, – сообщил он с нескрываемым укором. –
