навечно. Съездим в Янамари, а потом обратно, на Шанту...
И уже почти добавила – «домой», но вовремя удержала свой слишком резвый язык за зубами.
– В Янамари народ всегда был темный, меня, помнится, крестьяне боялись до судорог, детей прятали. Даже не знаю, как нас там встретят. Может быть, следовало подождать Раммана с невестой в Амалере?
Джоне стало себя жалко. Истинно шурианское чувство – чуть что не так, сразу же начинать вспоминать все бедствия, обрушившиеся на детей Шиларджи за последнюю тысячу лет, начиная, разумеется, с ролфийского завоевания. На фоне сожженных и утопленных соплеменников собственное горе уже не казалось таким страшным.
«Ну, начинается! Теперь мы станем казнить себя за поспешные решения и обвинять во всех грехах!» Грэйн подчеркнуто небрежно пожала плечами, дескать, что ж теперь поделать, уже ведь едем! Ей очень хотелось снять шинель и хотя бы расстегнуть мундир, но даже положить шляпу в этой комнате было некуда. Если же говорить о шинели... разве приятно будет потом найти в одежде блох? Ролфийка с сомнением поглядела на кресло с лоснящейся обивкой, принюхалась, пару раз шаркнула ногой по липкому полу и все– таки сплюнула. Пол грязнее не стал.
– Может, и стоило, – вздохнула она. – Но в Амалере тебе оставаться еще опасней. Однако ночевать в свинарнике нам тоже невместно. Поэтому... держи пистолет и побудь здесь, я сейчас. Постараюсь загнать сюда пару ленивых девок, чтоб отмыть этот хлев.
За двадцать лет Джона научилась пользоваться огнестрельным оружием вполне сносно. Не только прицельно выстрелить в случае чего могла, но и перезарядить, а затем разобрать и вычистить изнутри. Вилдайр научил, к слову.
Ленивыми, а точнее, упертыми в своей недоброжелательности здесь оказались не только девки. Но, как любил говаривать майор Фрэнген: «Есть два хороших лекарства от лености и наглости, первое – кнут, второе – плеть». В данной ситуации Грэйн с бывшим мужем была полностью согласна – пороть! Ни кнута, ни хлыста эрна Кэдвен, к несчастью, с собой не захватила, однако она вполне обошлась скейном и зловещим: «Сгною, хам!» Владелец гостиницы, верно, прикинул соотношение сил и смирился с произволом. Грэйн рисковала, конечно. В случае сопротивления местные стражи во главе с одноногим ее вряд ли остановили бы, однако отношения Ролэнси и Файриста получили бы еще один существенный пинок. И штраф платить бы пришлось.
– Р-развели тут демокр-ратию! – прорычала ролфийка, хватая ближайшую горничную за шиворот, и в сердцах посулила: – Ничего! Припомните потом!
Право, желание как следует порезвиться на союзной территории и оставить после себя пепелище... ну, хотя бы на месте этого свинарника!.. одолевало Грэйн с пугающей настойчивостью. Эх, сюда бы взвод!.. Живо бы припомнили времена Удэйна-Завоевателя!
Отчего-то Джоне вдруг вспомнилось их с Брандом свадебное путешествие, начавшееся сразу после доедания последнего стаканчика сорбета, точнее, после брачной ночи. Новоявленный муж разбудил ее поцелуем и объявил: «Мы едем к морю!» – а к какому не сказал, обещая сюрприз. Впрочем, для янамарской дикарки любое море стало бы в диковинку. Ах, что это была за поездка! Карета, обитая изнутри сиреневым шелком, вороная четверка бежала ровнехонько, супруг беспрекословно исполнял любые капризы, а новобрачную даже ни разу не укачало. Останавливались в крошечных деревенских гостиницах, но Джону даже не посетила мысль о том, что кому-то не по душе ее оливковая кожа и синие глаза. Между недобрым миром и шуриа всегда находился Бранд Никэйн.
Все она помнила. И свое платье, похожее на перевернутый вниз головкой тюльпан, и запах морского ветра, и ночные балы. Век безрассудной роскоши, век изысканной красоты, век сна златого, он минул и канул в небытие.
«Мне тоже улыбнулась удача – с тобой было весело!»
Пусть ненавидят, пусть плюют вслед за то, что ты – шуриа, все это можно перетерпеть за дар от Матери Шиларджи – говорить с духами мертвых, тех, кого любила и продолжаешь любить.
Подгоняемая пинками, горничная вымыла все-таки пол, хотя пыталась просто развести грязь, а затем вытерла пыль, тоже в основном потому, что над душой у нее стояла злобно рычащая ролфийка. После небольшого скандала слуга принес дров для камина.
Хороший денщик обязан заботиться о благополучии своей эрны, а тем паче – священной персоны Княгини. И если обеспечение дам пристойным ночлегом оказалось явно выше возможностей капрала Сэйгана, то хотя бы в добывании снеди он постарался выполнить свой долг до конца, с истинно ролфийской обстоятельностью. Денег Грэйн парню выдала достаточно, чтобы скупить весь местный рынок. В итоге, когда в дверном проеме выросла могучая фигура капрала, он оказался буквально увешан покупками. Большая корзина с торчащими из нее горлышками бутылок, дюжина свертков и бумажных кульков и свежая газета под мышкой.
– Я осмелился предположить, что миледи будет интересно узнать новости. Вот.
Ролфи слегка запыхался, как будто только что или бежал со всех ног, или переволновался, и зубы скалил обеспокоенно.
– Ну-ка... – Грэйн вытащила желтоватый газетный лист из-под мышки у денщика и развернула, сразу же испачкав перчатки в свежей краске.
Передовица занимала целый разворот. Хор-рошая такая статья, длинная, и с картинками даже. Конечно, качество литографии оставляло желать много лучшего, однако лицо молоденькой девушки – фаворитки Эска – все-таки получилось узнаваемым. На иллюстрации чуть ниже художник попытался в меру сил и таланта изобразить развороченную взрывом комнату и окровавленное пятно. Завершал композицию рисунок, на котором безошибочно угадывалась виселица.
«Значит,
– Знаешь... – медленно проговорила ролфийка. – По-моему, мы очень вовремя уехали из Амалера. И твое место заняла она. Граната предназначалась тебе, Джойн.
Выхватив из рук подруги пахнущий олифой листок, Джона заплетающимся языком перечитала статью:
– Кровавое п- преступление... кара... через повешенье... Великие Духи! Взорвали... Бедная девочка! А ведь Аластар к ней успел привязаться.
Пусть так, как люди привязываются к домашним животным, к бессловесным тварюшкам, чья жизнь зачастую стоит нескольких лейдов, но Аластар привык к этой маленькой птичке. Возможно, она была последней его тропинкой к человечности. Стоит ли теперь дивиться, что Эск для начала расправился с семьей несчастной. В назидание прочим, как это всегда было принято у диллайн. Отвыкшее от стародавних жестоких традиций, дворянство Файриста должно усвоить смертельный урок князя. Это он точно рассчитал.
– Так, – подытожила Грэйн. – Сегодня все-таки ночуем здесь, но с завтрашнего дня – никаких гостиниц и придорожных трактиров! Овса для лошадей купим сами, будем делать остановки... Эх! Рэдрин же предлагал взять эскорт! Никогда себе не прощу, что отказалась! Сэйган, тебе придется ночевать с нами. Будем сторожить по очереди. Днем я сменю тебя на козлах, чтобы ты тоже отдохнул.
Шурианка уже и думать забыла о том, что совсем недавно помышляла о возвращении в Амалер. Эта манера взрывать живых людей, тем паче женщин, ей совсем не нравилась. Как это гадко, право слово. Теперь вообще непонятно, где сейчас опаснее – среди провинциального хамья, которое может всего лишь испортить ночевку, или там, где за каждым углом притаился идейный убийца. Скажите на милость, чего они хотят добиться, убив маленькую женщину? Ввергнуть Файрист и Ролэнси в войну? Кому-то не терпится окончить свои дни в братской могиле на окраине безымянной сгоревшей деревни?
Опыт же авантюрных эскапад в компании с Брандом Никэйном подсказывал, что необходимо все время перемещаться, двигаться, ехать куда глаза глядят, только не сидеть на месте. Только так и можно спутать карты убийцам.
– Грэйн, мне все равно надо увидеть Раммана, но в Янамари мы задерживаться не будем. А обратно вернемся другой дорогой, – клятвенно пообещала Джона, сама не доверяя своим словам.
Так не бывает! У шуриа не бывает безопасных путей и ясных целей, их дороги всегда извилисты, словно змеиные норы, их мысли темны...
Мечты сбываются. Даже у шуриа. Особенно у шуриа. А Индара... О, Индара – то самое место, где они исполняются. И не только потому, что этот город готов предложить все возможные и вообразимые человеческой фантазией удовольствия, а еще и оттого, что у Джэйффа Элира имелись деньги, на которые можно их купить. Уже въезжая в предместья столицы Республики Эббо и разглядывая пряничные особняки знати, шуриа дал себе клятву купить шубу. Да-да-да! Шубу на бобровом меху. Запал ему в память отчаянный купец, который сумел не только отбиться от веселых рилиндаров и унести ноги, но и спасти свою роскошную шубу. Случилось это без малого четыреста лет назад, но, как это частенько бывает у впечатлительных шуриа, проклятое творение неизвестного скорняка бессменно возглавляло список желаемого. На Шанте, само собой, с бобрами не сложилось, а потому мечта оставалась таковой, и ничего не предвещало ее исполнения. Но в Индаре... Великие Духи, в городе, где каждый третий дом – банк, а второй – магазин, бобровая шуба просто обязана случиться!
Нужды появляться в
