Обострение революционных настроений в среде российских рабочих невозможно было объяснить особой действенностью пропагандистских факторов. К тому же материальное, а часто и юридическое положение рабочих стало несомненно лучше, чем до революции 1905 года. Подлинная причина была в другом. Положение рабочих улучшалось, но улучшение это происходило недостаточно быстро по сравнению с повышением их образования, самосознания и ростом достоинства. Лучшие представители рабочих становились высоко развитыми личностями (с интеллектуальной и политической точки зрения), и в то же время их ограничивали во всех гражданских правах, поставили в ущербное положение в области политики, их представительство в Думе было крайне незначительно по сравнению со всеми другими группами городского населения. Естественно, рабочие были недовольны подобной ситуацией, но для выхода их недовольства в России не существовало какой-либо организации в виде влиятельной легальной политической партии, как, скажем, было в Германии.
Это происходило и вследствие существовавшего избирательного закона, и вследствие политики репрессий, и вследствие партийного раскола, и вследствие пропаганды Ленина и других большевиков против окончательного перехода социал-демократической партии на легальные основы. К тому же, с другой стороны, правительство и Дума в это время делали очень мало, чтобы установить с рабочим классом нормальные отношения. Частично это происходило (как уже объяснялось выше) из-за личных особенностей Столыпина.
Положение не выправилось и после покушения на Столыпина. 14 сентября 1911 года в Киеве во время парадного представления в лучшем театре города в присутствии императорской семьи в него стреляли. Убийцей оказался человек азефовского типа, сотрудничавший одновременно с Департаментом полиции и с революционерами. Слухи связывали покушение на Столыпина с именем генерала Курлова, товарища министра внутренних дел и главой полиции в России. Никаких доказательств не было, а генерал Курлов энергично отрицал приписываемую ему ответственность за события и ссылался на недостаточную бдительность местного киевского отделения полиции.
Но и после убийства Столыпина правительство не уделяло внимания рабочему вопросу.
В апреле 1912 года в Сибири на золотых приисках, принадлежавших английской Лена Голдфилдс Компани, произошла стачка. По приказу местной полиции несколько рабочих было арестовано. Когда рабочие организовали демонстрацию, требуя освобождения товарищей, войска открыли по ним огонь, убив около трехсот человек. Это событие вызвало возмущение рабочих по всей России. Социал-демократическая фракция в Думе внесла запрос в правительство. Отвечая на нее, министр внутренних дел Макаров заявил: «Так было и так будет!». Его слова были парафразом выступления Клемансо во французской Палате депутатов в 1907 году, когда на одной из частных фабрик Франции во время экономической забастовки войска стреляли в рабочих.
В ответ на выступление Макарова по всей России прокатилась волна забастовок, и стало ясно, что рабочими вновь овладели революционные настроения.
Важная роль в этих событиях принадлежит Департаменту полиции, который, как это было и до 1905 года, стал руководить официальной политикой в отношении рабочего вопроса. Во главе Департамента в это время стоял С. П. Белецкий. При Столыпине, с 13 августа 1909 года, Белецкий был вице-директором Департамента полиции, а 5 марта 1912 года, вскоре после покушения на Столыпина, он был назначен директором Департамента. Его тактика основывалась на старой идее полицейских ветеранов царского режима, которые считали, что революционные организации представляют меньше опасности для самодержавия, чем умеренные оппозиционные группы.
Итак, деятели, подобные Белецкому, стремились поощрять выступления крайних радикалов против умеренных либералов. Для достижения этой цели Департамент полиции не гнушался никакими средствами, не исключая провокаций. Методы Азефа не исчезли с его разоблачением и устранением. Но теперь Департамент главное внимание перенес с эсеров на большевиков, рассматривая их как наиболее активную революционную группу.
Политика Белецкого, не касаясь ее морального аспекта, казалась совершенно безумной тем, кто хотел мирной эволюции России. Но эта политика нравилась кругам крайних консерваторов, которые всегда надеялись на то, что, подавляя открытые революционные выступления, они смогут выиграть определенное время у революции. По их представлениям, в этом случае царь получит возможность вернуться к полному самодержавию.
Вполне возможно, что в обстоятельствах мирного развития эта игра с огнем могла и не привести к опасным последствиям, так как при парламентарном режиме Россия с каждым годом становилась сильнее и богаче. Но в условиях войны политический кризис между царем и Думой (с 1915 по 1917 год), разожженный Департаментом полиции, принес кровавый урожай.
В любом случае нельзя отрицать, что тактика Департамента полиции способствовала успехам большевистского движения в России до мировой войны. Восстановление большевистской организации было совместным достижением Белецкого и Ленина.
Наибольшим успехом Белецкого оказалась вербовка в агенты тайной полиции в 1910 году московского рабочего лидера Малиновского, который играл видную роль в российском социал-демократическом движении, выделяясь своими способностями оратора и организатора. Малиновский работал токарем по металлу. Когда в Москве после 1906 года был сформирован союз металлистов, Малиновский сумел стать его секретарем, а затем попал в тайные агенты московского отделения Департамента полиции. Деятельность его в большевистской организации стала заметной с конца 1910 года. В начале этого года на созванном в Париже пленуме Центрального комитета была сделана, по-видимому, последняя попытка примирения между большевиками и меньшевиками. Вскоре после этого заседания Малиновского пригласили в русский состав Центрального комитета. Его усилия были недвусмысленно направлены на достижение полного разрыва большевиков с так называемыми «ликвидаторами». Когда последние стали готовить собственную конференцию, Департамент полиции (осенью 1911 года) по наущению Малиновского произвел среди них аресты, и намеченная конференция была сорвана.
В это же время провалился план совместных публикаций большевиков и меньшевиков. В августе 1910 года в Копенгагене состоялось совещание, на нем присутствовали Ленин, Зиновьев, Каменев и Полетаев (член социал-демократической фракции в Государственной думе). Они приняли решение начать выпуск в Петербурге легальной социал-демократической газеты под названием «Звезда». Предполагалось, что эта газета не будет только большевистским органом — к сотрудничеству в ней приглашались также Плеханов и часть меньшевиков. Первый номер «Звезды» вышел в декабре 1910 года; интересно отметить, что часть средств на ее издание была получена из Германии: 3 тысячи марок поступили через агентство Бебеля и Германскую социал-демократическую партию.
Тогда же в Москве появился другой легальный периодический орган (по своему характеру чисто большевистский) — «Мысль». Руководство этим изданием было в руках заграничного большевистского центра, состоявшего из Ленина, Каменева и Зиновьева. Но главным распорядителем в Москве оказался Малиновский. Вскоре чисто большевистский периодический орган вышел в Петербурге — это была рабочая газета «Правда». Первый номер «Правды» появился 22 апреля 1912 года. Летом 1913 года правительство запретило газету из-за ее революционного характера. Она стала выходить под другим названием «Рабочая правда». Под различными названиями она продолжала публиковаться до начала мировой войны, когда была окончательно запрещена цензурой.
«Правда» оказала большое влияние на рабочих и была более популярной, чем листок «ликвидаторов». Одним из доказательств интереса рабочих к «Правде» стали сборы на ее публикацию. Газета печаталась главным образом на эти деньги. В 1912 и 1913 годах взносы рабочих на издание «Правды» составили более 3 тысяч рублей. А сборы среди рабочих на издание газеты «ликвидаторов» едва достигали четверти этой суммы. Ленин приводил тот факт, что в первые пять месяцев 1914 года взносы рабочих на большевистские газеты поднялись до 18 934 рублей, а на газеты, издаваемые «ликвидаторами», они составили 5296 рублей. По ленинской оценке, «Правду» покупали около 40 тысяч рабочих, читали же ее гораздо большие массы.
В публикации «Правды» принимал участие и Департамент полиции. Один из активных ее издателей Мирон Черномазов был агентом полиции.
