был прикрыт полотенцем. Бенедикт получил его, когда только начал работать на стройке пятнадцатилетним мальчишкой. В этом возрасте ему бы ходить в школу, как все дети, а он работал наравне со взрослыми. Он рассказывал ей, как терпел боль, боясь быть осмеянным, а она плакала…
Стоп! Такие мысли до добра не доведут! Ей нужно поскорее уйти отсюда, пока не произошло ничего такого, о чем ей потом долго придется жалеть.
Она направилась к двери.
– Аннабелл! – Бенедикт, схватил ее за руку. Она показалась ему еще более хрупкой, чем раньше. Ему не давало покоя то, что она совсем за собой не следит, он злился на отца ее ребенка за то, что тот ее бросил… Одна мысль о том, что кто-то мог ее обидеть, казалась ему невыносимой.
Потеряв над собой контроль, он притянул ее к себе, не обращая внимания на ее требования оставить ее в покое, и вновь заставляя вспомнить все, что между ними было когда-то.
– Хорошо, что ты не обрезала волосы, – прошептал он.
Аннабелл не могла пошевелиться. Его близость лишала ее возможности думать и хоть как-то анализировать происходящее.
Не в силах контролировать себя, она застонала. Для Бенедикта это явилось сигналом к более активным действиям. Он начал страстно целовать ее, все сильнее прижимая к себе…
Ни прошлого, ни боли, ни обид больше не существовало. Было только настоящее, здесь и сейчас, и в нем был только Бенедикт.
Аннабелл прижалась к нему. Ее рука инстинктивно потянулась к полотенцу, чтобы снять эту последнюю преграду, которая их разделяла. Она вела себя так, будто время повернулось вспять… Будто она снова имела право на тело Бенедикта, как, на свое собственное. Это право они дали друг другу, когда клялись в вечной любви у алтаря.
И как бы она ни старалась заставить себя вспомнить о том, что все осталось в прошлом, все было напрасно.
Бенедикт застонал, чувствуя, как ее тело прижимается к его. Сколько времени прошло! И пусть все катится к черту, он слишком долго этого ждал!
Он не мог остановиться. Осторожно раздевая ее, он ощущал, как учащается ее сердцебиение. Они оба умирали от желания.
За все эти годы Аннабелл не прикоснулась ни к одному мужчине, даже не думала об этом. Но сейчас, когда она ласково проводила тыльной стороной ладони по его нагому телу, нежно лаская его, ее движения были уверенны.
– Аннабелл… – прошептал он.
Это был рай и ад одновременно. Все, чего ему так не хватало, все, о чем он мог только мечтать, сейчас свершится. Аннабелл обладала какой-то таинственной, непостижимой властью над ним…
Боже, как же она желает его! И, когда они уже были так близки, когда никаких преград между ними уже не существовало, из соседней комнаты донесся телефонный звонок.
В ужасе, от того, что могло произойти, Аннабелл выбежала из кабинета, не обращая внимания на крики Бенедикта, который приказывал ей оставаться.
4
– А теперь еще эта эпидемия!
Аннабелл обхватила голову руками, стараясь сконцентрироваться на том, что говорила ей Кристина.
– Конечно, это очень неприятно, – продолжала та. – Наверное, Тиму лучше побыть какое-то время дома.
Повезло Кристине: она может оставить сына дома! А Аннабелл не могла позволить себе такой роскоши: если не отводить Эдварда в садик, она не сможет работать. А на что же тогда они будут жить?
Когда Кристина ушла, Аннабелл с тревогой оглядела Эдди. Может, это из-за того, что ей только что сказала подруга, но он показался ей каким-то уставшим.
– Как твой животик? Больше не болит? – спросила она обеспокоено.
– А когда Бенедикт снова придет? – спросил мальчик, так и не ответив на ее вопрос.
Аннабелл почувствовала комок, подступивший к горлу. Ей хотелось обнять сына покрепче, чтобы защитить его от всего мира. Но бесполезно, отрицать очевидное: она до сих пор любит Бенедикта. И сегодня, когда она вновь оказалась в его объятиях, она окончательно это поняла.
Именно поэтому она и убежала от него. Он не любит ее. Пять лет назад он прямо сказал ей об этом. А если любовь уходит, ее ведь уже не вернуть… Так что не стоит тешить себя напрасными надеждами. И уж тем более не стоит давать этой надежды Эдварду.
– Нет, Эдди, Бенедикт к нам больше не придет, – сказала она, обняв сына.
– Но я хочу, чтобы он пришел, – повторил мальчик настойчиво.
Эдвард посмотрел на нее так, как будто это она была во всем виновата.
А может, и правда виновата именно я? Ведь мне не удалось сохранить семью, как я ни старалась. Ведь это я так и не смогла дать Бенедикту то, что он нашел у другой женщины, ради которой и бросил меня.
Но сейчас ее беспокоило совсем другое: у Аннабелл внутри все сжалось в ожидании вопроса, который, как она поняла, он сейчас ей задаст.
– А почему у меня нет папы, как у Тима?
Что она могла ему ответить? Сказать, что у него есть отец, но Эдвард ему просто-напросто не нужен и он ничего не хочет о нем знать? Или сказать, что у взрослых очень много проблем, что не всегда в жизни все получается именно так, как им хотелось бы. Вот только на этот раз все еще сложнее, потому что эти взрослые проблемы касаются даже его, Эдварда, жизни. Но он слишком маленький, чтобы все понять, а врать сыну Аннабелл тоже не могла.
– Видишь ли, милый, не всегда мама и папа живут вместе, как у Тима, – попыталась объяснить она.
Мальчик сосредоточенно ее слушал и не перебивал.
– Иногда папе приходится жить в другом месте. – Неужели, она выгораживает Бенедикта перед сыном? Впрочем, не она ли сама делала, делает, и будет делать все от нее зависящее, чтобы Эдди чувствовал себя любимым? Так что пусть думает, что и папа его любит. По крайней мере, пока…
– А где же тогда живет мой папа?
У Аннабелл закружилась голова. Когда-нибудь ей придется ответить на все его вопросы. Ответить честно, причинив тем самым боль самому дорогому для нее существу.
– Пора спать, Эдди, – сказала она нежно. – Какую сказку тебе почитать?
На мгновение она испугалась, что он откажется ложиться спать и повторит свой вопрос, но, к счастью, этого не произошло.
Бенедикт стоял у окна, обдумывая свое новое приобретение. Раньше, когда он иногда вспоминал об Аннабелл, он представлял, что она живет за городом, в окружении любящего мужа и кучи детишек – все, о чем она так мечтала. Да, теперь у нее есть ребенок, но где же тот мужчина, который должен заботиться о ней, поддерживать ее?
Бенедикт слишком хорошо помнил, каково это – бороться за свое существование, и прекрасно осознавал, как тяжело должно быть сейчас Аннабелл.
Но, почему она не потребовала хотя бы алиментов с того мерзавца, который их бросил?
По мнению Бенедикта, любой мужчина обязан хотя бы материально обеспечить своего ребенка. Он вспомнил свое собственное детство, вспомнил, как тяжело расти в нищете. Да, Эдвард, конечно, растет не в нищете, но совершенно ясно, что Аннабелл приходится буквально бороться за выживание.
Когда он познакомился с Аннабелл, он был неотесанным парнем с кучей комплексов. Аннабелл не только подарила ему свою любовь, но и дала нечто большее. Она всегда верила в него, и без нее, без ее любви и поддержки он никогда не стал бы тем, кем был сейчас. Он очень многим ей обязан, этого нельзя не признать.
