Неспешно приблизившись, я откинула резную крышку деревянного ларца. Покоящиеся на черном бархате Сильмариллы вспыхнули маленькими звездами.
— О! — Королева выхватила у меня шкатулку. — Это воистину диво, равного которому не знал Валинор! Взгляни, супруг мой, видел ли ты когда-нибудь подобную красоту?
— Не припомню…Сотворившая их достойна величайшей награды. Проси, что пожелаешь, дочь Финвэ, я не в чем не откажу. — Огонь Сильмариллов, пройдя сквозь живую плоть, окрасил руку Короля в алый тревожный цвет. В голове затрепыхались смутные подозрения, откуда-то всплыли слова Алдора о нравах обитателей Чертога…
— Владыка, мне не нужно иной награды, чем похвала Повелителей Арды.
— Достойная уважения скромность. — Улыбнулся Король. А я поймала себя на мысли, что впервые так пристально его рассматриваю, да еще сравнивая с Алдором. Ни малейшего сходства, разве что в разрезе глаз, и, пожалуй, стати. По-иному изгибались брови, идеально прямым был нос, кожа — мраморно- белой. Ясная синева очей разительно отличалась от непроглядной тьмы в глазах старшего брата Повелителя Ветров. Мелькнула совершенно дикая мысль: что, если Манавидан изменил облик, избавляясь от общих с Отступником черт?
— Разве есть более высокое предназначение для любого самоцвета, чем украшать голову самого Владыки Мира? — Голос Королевы разом утратил часть своего очарования.
— Простите за дерзость, Ваше Величество, — в горле мгновенно пересохло, — но свет трех Стихий — не для сокровищниц или даже корон Повелителей Арды, а для всех живущих в Валиноре, как свет солнца или луны, или сотворенных вами, о, Владычица, звезд небесных.
— Скажи, Фэйниель, не принимал ли Ступающий-во-Тьме участия в твоем труде? — Нахмурилась вдруг Вэридэ. А! Вот и лазейка!
— Принимал, Высокая. Более того, он спас мне жизнь, когда я, неосторожно растратив силы, уже близка была к порогу Обители Умерших. — Оставите камни и меня в покое или будете настаивать?
— Что ж, ты сотворила светоносные камни, тебе и решать их судьбу. Но предрекаю я, что Сильмариллов никогда не смогут коснуться нечистые руки, и никакой силе в Арде так просто не уничтожить их. — Прозвучал глубокий голос Короля.
Высочайшая аудиенция явно подошла к концу. Ну и слава Эру, за пол часа в блистающих залах я утомилась больше, чем за подобный же срок полноценной работы в кузнице. Интересно, обратная дорога опять по воздуху?
— Будущее ведомо лишь Единому, Владыка. Благодарю вас, о, Повелители Арды, за милость вашу. — Король и Королева благосклонно кивнули, взмахом руки отпуская меня.
Эонвэ терпеливо выжидал за дверьми. На сей раз, майяр без затей проводил меня до небольших Врат Переноса, ведущих в Валмар. Что ж, оттуда недалеко до жилища Аллана.
В скромном (сравнивая с Ильмарином) доме Кователя светские беседы не жаловали. Едва лишь моя мрачная фигура возникла на пороге, как трое айнуров, не сговариваясь, засуетились над «дохлятиной» (наставник тоже бывает изрядной язвой). После ледяного совершенства и изысканного высокомерия царствующей четы, явно встревоженные и одетые по-домашнему, Алдор и Аллан с женой казались самыми близкими и понятными существами в Арде. Кементари, возмущенно покачав головой, подала мне кружку с мирувором, в которую я немедленно вцепилась, жадно глотнув бодрящей янтарной жидкости.
— Может, присядешь?
— Спасибо, я постою.
— Придворный этикет не выходит из головы? — Тепло улыбнулась Ивэйн. — Сейчас-то ты дома.
— Не в этом дело, — отмахнулась я, прихлебывая целебный напиток, — просто у меня после милого путешествия в Небесный Чертог болит все, что может болеть, особенно те части тела, о которых в приличном обществе упоминать не принято.
Три пары таких несхожих глаз — серые, зеленовато-карие и черные — сверкнули общим гневом.
— Если кто-нибудь вам особенно неприятен, и вы горите желанием испортить ему жизнь, рекомендую воздушные прогулки на орлах. Свежий воздух, незабываемый вид сверху и непередаваемые ощущения… снизу. Я решительно отказываюсь понимать менестрелей, превозносящих 'радость полета'. — Буркнула я.
— Расскажи лучше о приеме. — Аллан покосился в сторону маячившей на столе шкатулки.
— Да уж расскажу. Итак, коротко о приеме — брр.
— А почему…разве они…э… — Кователь смущенно замолк, не решаясь произнести вслух нелицеприятные для гордых Властителей Мира догадки.
— Именно. Вдобавок, Королеве взбрело на ум поинтересоваться, не участвовал ли в создании камешков некий неблагонадежный элемент. — По доброй традиции черная бровь «элемента» поползла вверх. Тебе ли удивляться?
— Ты сказала им?
Я виновато посмотрела на Алдора, но Ступающий-во-Тьме и не думал распекать меня за излишнюю откровенность с его старинными недругами. Он расхохотался — так беззаботно и искренне, что Аллан, не удержавшись, хрюкнул в бороду. Смахнув непроизвольно выступившие слезы, Алдор присел на обитый бархатом подлокотник моего кресла.
— …? — Я-то поняла, а вот Ивэйн и наставник, боюсь, не очень.
— Иви, не смотри с такой укоризной, мое душевное здоровье пока еще в норме. Поясняю — любящие родственники усмотрели в камешках мою попытку выслужиться…или, наоборот, очередную каверзу. Этакая подсадная утка. Прошу прощения, Фэйниель… — Айнур мягко коснулся моего плеча.
— Было б за что…С дерьмом, да простят меня гостеприимные хозяева Ильмарина, смешать куда как просто, особенно заведомо слабейшего. Признаться честно, я горько сожалею, что ввязалась тогда в спор. И разбить камни от беды подальше уже поздно: разобиженный Король наложил на них чрезвычайно интересное заклятие: 'Не коснуться нечистым рукам и не уничтожить никому в мире'. — Передразнила я Манавидана. — Так что, о, Великие, если кто из вас забыл вымыть руки, трогать мое несравненное творение не советую. Да и сама теперь поостерегусь.
— Посмотрим, посмотрим…Иви, Лан, не стойте столбом, присоединяйтесь, любопытно же, что мой братишка припас для нечистых на лапу любителей драгоценностей. — Алдор жестом перенес со стола шкатулку. Мне отчетливо поплохело: в богатое воображение Повелителя Ветров верилось безоговорочно.
— Алдор! — Я попыталась выхватить ларец, не желая испытывать на друге причуды высочайшей мысли.
— Не волнуйся, щупать я их не стану даже в порядке эксперимента. Не то чтобы страшно, но к рукам я за пару тысяч лет жизни успел привязаться. — Айнур высвободил шкатулку из моих цепких лапок и осторожно приоткрыл ее — в темных глазах отразились голубоватые огоньки. — Лан, стой!…
— …!!! — Не столь осмотрительный Аллан с чувством выругался. — Выходит, мы все — нечисты на руку? Ай, спасибо, Ваше Величество, уважили…
Дальнейшее я просто не поняла ввиду недостаточных познаний в Тайной Речи. Алдор презрительно кривил губы, сосредоточенно колдуя над пострадавшей рукой друга. Счесть Владыку Тьмы безобидным и раскаявшимся в этот момент мог лишь полный дурак: так явственно мелькали в прищуренных глазах искры огня — уже не холодноватого отблеска Сильмариллов, а столь подробно описанного в сказаниях Пламени Глубин.
— Поспешишь — всех вокруг насмешишь…Ох, и не ценишь, ты, дружище, народную мудрость. Или, к примеру, молчание — золото. — Назидательно бросил Отступник Аллану, цвет лица которого постепенно перетекал из загорелого в багровый. — Стоит ли так разоряться? Дану на вершине Таникветила от этого ни жарко, ни холодно.
— И ты туда же! — Возмущенно рыкнул Кователь, вырывая из ладоней Алдора уже зажившую руку.
— Хватит! — Сурово вмешалась Ивэйн. — Один распетушился почем зря, у второго — воспаление вредности. А я потом диву даюсь, у кого это эльфы словарный запас перенимают! — Я прикусила губу, сдерживая смешок. Да, пополняю. Да, у этих двоих. Ох уж эта наша врожденная нолдорская тяга к
