практически все члены экипажа могли вести визуальное наблюдение. При этом у каждого был свой назначенный сектор обзора. Наличие иллюминаторов и фотолюков делало обзор почти всеракурсным. На борту всегда имелись бинокли, что давало возможность детальнее рассмотреть привлекший внимание объект. Вдвое меньшая по сравнению с самолетами-разведчиками на базе истребителей крейсерская скорость полета увеличивала время для тщательного просмотра пролетаемой местности, идентификации объектов разведки. Это позволяло не выполнять повторных заходов на цели, давая определенный тактический выигрыш.
Несмотря на небогатую энерговооруженность, Ан-30 имел вполне сносную маневренность. При закрылках, выпущенных в посадочное положение, и крене 45-60' радиус разворота составлял 500-300 м. При выполнении съемки в ущельях, не имевших сквозного выхода, это качество самолета позволяло благополучно закончить полет, буквально вырвав затребованную информацию у труднодоступных гор. Если на борту в таком полете оказывался человек неподготовленный, у него оставались весьма своеобразные впечатления. Так, в 1982 г. одна из обязательных летных проверок экипажа была совмещена с АФС в горных теснинах Панджшера. После возвращения на базу проверяющий, хмуро осмотрев экипаж, сказал: 'Ну, вы там… того… повнимательней'. Последующие летные проверки с разведывательными полетами не совмещались.
С 1979 г. афганские ВВС имели в своем составе один Ан-30, однако использовали его только в качестве транспортного самолета
Наиболее творческими и динамичными были полеты на визуальное наблюдение и самостоятельный поиск. Перед ними командиру экипажа или штурману на КП 40-й армии указывался район предполагаемой активизации действий оппозиции. Полетные карты готовились таким образом, чтобы передаваемая с борта Ан-30 информация о выявленных целях была легковоспринимаемой как на КП, так и летчиками боевых ЛА, с которыми предполагалось взаимодействовать. Развединформация таких вылетов, как правило, фиксировалась на аэрофильмах с целью подтверждения, а чаще передавалась на КП самостоятельно или через самолет-ретранслятор в реальном масштабе времени. А там уже принималось решение о выборе и применении средств поражения или просто о сборе и систематизации данных.
К концу 1982 г. наши визиты в южную часть Кабула, где в королевском дворце размещался штаб 40-й армии, стали редкими. Районы, участки, координаты площадей и 'осей' надиктовывались по спецсвязи, а к вылету подходило и телеграфное боевое распоряжение. Последнее стало необходимым, так как зачастую приходилось работать в приграничных с Пакистаном и Ираном районах, откуда для оппозиции шло оружие и перебрасывались моджахеды, прошедшие подготовку в учебных центрах. Впрочем, любой полет проходил 'над стволами' и мог закончиться инцидентом. И тут возникал вопрос: 'Кто, кого, куда и зачем направлял?' Во избежание недоразумений не лишней оказалась и бюрократия. Однако ни того, как сфотографировать 'ось', зажатую с двух сторон изгибами границы, ни того, как отличить мирный караван или лагерь кочевников от бандформирования, ни многих других аспектов задания в боевом распоряжении не оговорить. Здесь инициатива отдавалась командиру корабля. Часто для ускорения идентификации, чтобы как-то спровоцировать выявленное скопление людей, применялся проход на малой или предельно малой высоте (ПМВ). Риск был значителен, но агрессивность проявлялась уже на втором заходе. По признанию командира Ан-30 капитана Ю.А.Белокопытова (в Афганистане в 1982-83 гг., 226 боевых вылетов, налет 560 ч), после крайне неприятных случаев со стрельбой вдогон эту практику его экипаж свел к минимуму. Предпочтение было отдано поиску на малых скоростях и высотах, позволявших все определить с достаточной достоверностью с первого прохода над объектами. Но и эти полеты были небезопасными. Оказалось, что выдерживать малую высоту полета над барханами пустынь Регистан, Дашти-Марго визуально так же трудно, как и над морской поверхностью. А летать в этот регион приходилось тогда много.
В одном из вылетов в 1984 г. развитие событий приняло нестандартный характер. День был на исходе, когда экипаж капитана Солдаева обнаружил караван вьючных животных, приближавшийся к спасительным горным ущельям. Количество 'горбов' совпадало с разведданными о планируемой переброске большой партии оружия. Определив координаты цели, экипаж передал информацию на КП 40-й армии. Однако готовых к вылету самолетов с соответствующим боекомплектом не оказалось, а наступавшая темнота давала душманам шанс скрыться. Тогда по приказу командного пункта возвращавшаяся после БШУ пара МиГ-23, взаимодействуя с экипажем Ан-30, снизилась до ПМВ и на сверхзвуковой скорости прошла над караваном. Эффект был впечатляющим! Еще несколько минут Ан-30 находился над целью, контролируя результаты 'удара'. Активных попыток формировать караван и продолжать движение не наблюдалось.
Наводить на цели боевую авиацию экипажи Ан-30 продолжали до конца 1985 г. По подсчету капитана С.П.Кузнецова-Растислаева, в один из дней очередной операции в Панджше-ре общее число ЛА, наведенных для применения оружия с борта его Ан-30, достигло 98. Экипаж капитана Ермаковича в августе-сентябре 1982 г. в районе Файзабада налетал на эту задачу за 6 дней операции 72 ч. При этом на их самолете часто вылетал командующий ВВС 40-й армии генерал В.Г.Шканакин, который лично руководил по радио действиями авиации.
Просторная с хорошим обзором кабина штурмана, наличие мест отдыха в салоне позволяло начальникам различных рангов вылетать на Ан-30 с целью личного ознакомления с районом предстоящих боевых действий, а иногда и для непосредственного управления их ходом.
Душманские укрепленный пункт и караван верблюдов с оружием, снятые с борта Ан-30
Так, в апреле 1982 г. во время операции по ликвидации перевалочной базы оппозиции в Рабати-Джали на борту Ан-30, вылетавшего для фотографирования результатов первого авиационного удара, находился представитель командования ВВС ТуркВО. В ходе 'оживленной дискуссии' штурман корабля ст. л-нт М.И.Рябошапко убедил генерала, что вертолетчики 'слегка' ошиблись и высадили десант на территории Ирана. На радиоканалах взаимодействия с сухопутными войсками и авиацией было передано указание о сворачивании операции и выводе подразделений на территорию Афганистана. Но осуществить его оказалось непросто. ВВС Ирана не остались безучастными к разыгравшимся событиям - к тому времени 'Фантомы' уже подожгли один вертолет. Пара F-4 с красными консолями предприняла попытку атаковать и Ан-30, который в то время своими маневрами пытался показать нашим десантникам направление движения. Пришлось 'тридцатке' убираться восвояси, используя складки местности, не дожидаясь более результативного пуска ракет по ней. К счастью, спустя несколько минут боевой потенциал сторон был уравновешен подоспевшей парой МиГ-23.
В 1985 г. имела место попытка ведения визуального наблюдения ночью. В таких полетах можно было по разрывам снарядов, трассерам стрелкового вооружения определить и тип применяемого оружия, и плотность огня, и позиции противоборствующих сторон. Однако тогда в темное время суток интенсивность полетов была низкой, и поэтому почти все радиотехнические средства аэродромов, за исключением Кабула, выключались. Это не давало возможности штурманам в случае новолуния или при наличии верхней облачности с достаточной достоверностью определить координаты районов, где выявлялась деятельность душманов, и эффективность такой разведки оказалась низкой. Когда же в 1986 г. началась вынужденная 'ночная жизнь' транспортной авиации как способ снижения потерь от средств ПВО оппозиции, разведотдел 40-й армии почему-то потерял интерес к таким полетам как отдельному способу сбора информации, довольствуясь докладами по вылетам, не связанным с разведкой.
Единственным оружием Ан-30 были аэрофотоаппараты. Изначально самолет оснащался одним АФА 42/100, установленным на первом фотолюке, и тремя стандартно размещенными АФА 54/50 (один - для плановой съемки, два других - для перспективной). Но эти камеры и установленный позднее длиннофокусный фотоаппарат А-72 по своим ТТХ имели два существенных недостатка: ограничение по нижнему пределу применения (1500 м для АФА 54/50 и 2100 м для А-72), обусловленное появлением сдвига изображения на скоростях более 300 км/ч и невозможностью обеспечения перекрытия между снимками; недостаточная ширина захвата фотографируемой местности в долях высоты (0,ЗН для АФА 42/100, 0,6Н для одного АФА 54/50, 0.45Н для А-72). Учитывая это, решили использовать давно испытанный в работе и лишенный этих ограничений АФА 42/20. Диапазон его применения включал малые высоты при ширине захвата 1,5Н. Возможная ошибка в точности выхода на объект съемки вполне компенсировалась в 5 раз большим, чем у АФА 42/100, захватом фотографируемой местности. Однако уже к началу 1984 г. пришлось вернуться к
