Гнёт ее заботы

type='note'>[380]. Со своего места подле огня на него неодобрительно взглянула пожилая женщина, кухарка Байрона, но она лишь покачала головой, и ее взгляд снова вернулся к кастрюле с супом, который она помешивала.

До Кроуфорда донесся оживленный гомон и топот детей Ханта, ворвавшихся в главный холл. «Были ли родители вместе с ними? Если так, Ли Хант, несомненно, заметит пропажу коробки и может, чего доброго, начать кричать об этом, прежде чем Кроуфорд успеет незамеченным проскользнуть наверх».

Справа от него на деревянной столешнице лежало несколько листов обёрточной бумаги из-под мяса, по соседству с несколькими курицами, пребывающими в различных стадиях расчленения, и, повинуясь внезапному вдохновенному порыву, Кроуфорд расправил один из бумажных листов, открыл коробку и безо всякого почтения вывалил на него сердце Шелли; затем схватил большую, бородатую петушиную голову и бросил ее в коробку. Он закрыл крышку и прикинул вес коробки ? с озабоченным удовлетворением отмечая, что ее вес был примерно такой же, как и когда она вмещала в себя сердце Шелли ? а затем плотно обмотал сердце бумагой и подхватил его другой рукой.

Вид обугленного треснувшего сердца Щели заставил его вспомнить о своем собственном, которое столь яростно грохотало в грудной клетке, что голова подергивалась ему в такт. Одному богу известно, что Ханты и слуги подумают о его ноше, если он тут сейчас свалится замертво. Даже Байрон будет удивлен, что это на него нашло.

Он больше не слышал шума детей ? очевидно, они пронеслись насквозь через весь дом и выбежали с черного хода. Задыхаясь, Кроуфорд снова прохромал через холл и арку в гостиную Хантов.

Он водрузил коробку обратно на каминную полку и каким-то чудом заставил себя поспешить назад к входной арке.

Он миновал ее и вышел в холл, но усилие это дорого ему обошлось. В глазах у него потемнело, и он вынужден был осесть на каменный пол с торчащими вверх коленями, крепко стискивая обернутое в бумагу сердце, чтобы быть уверенным, что оно не выскользнет из онемевших трясущихся рук. Лодыжки снова начали кровоточить, и пятки сделались скользкими.

? Что это ты тут тащишь?

Кроуфорд поднял взгляд. Один из отпрысков Хантов, где-то семи лет отроду, взирал на него сверху. Мальчишка хлопнул по стиснутым рукам Кроуфорда. ? Что у тебя там? ? повторил он. ? Думаю, стянул что-то с кухни.

? Потроха, ? выдохнул Кроуфорд. ? Псу отдам.

? Я сам ему отнесу. Я хочу с ним подружиться.

? Нет. Лорд Байрон сказал мне отнести их ему.

? Моя мама говорит, ты мерзкий тип. Ты и правда выглядишь мерзко. Мальчишка изучающее уставился на Кроуфорда. ? Ты ? всего лишь дряхлая старая развалина, верно? Спорим, я без труда отберу у тебя эти объедки.

? Не глупи, ? сказал Кроуфорд, как он надеялся устрашающе взрослым тоном. Он попробовал выпрямить ноги и подняться, но пятки снова поехали в натекшей крови, и попытка закончилась лишь тем, что он ударился об пол своими костлявыми ягодицами. Головокружение и тошнота, вызванные в нем скачущим галопом сердцем, стали гораздо хуже.

Мальчишка захихикал. ? Спорим, ты стащил эти потроха для себя, а потом сырыми сожрешь в своей комнате, ? сказал он. ? Лорд Байрон ничего тебе не говорил, верно? Ты просто вор. Я отниму у тебя этот пакет. Мальчишка возбужденно перевел дух ? очевидно мысль, что он может вот так запросто изводить этого взрослого, подействовала на него опьяняюще.

Кроуфорд открыл рот и начал звать на помощь, но мальчишка громко запел, легко заглушая шум, издаваемый Кроуфордом, и одновременно с этим потянулся и отвесил крепкую пощечину по белобородой щеке Кроуфорда.

К своему ужасу Кроуфорд почувствовал, как из уголков его глаз брызнули слезы. У него не было на все это времени. Если сердце будет обнаружено, Хант надежно упрячет его под замок и без промедления увезет в Лондон ? а что, если этот проклятый мальчишка и в правду отнесет его собаке, а собака возьмет его и съест.

Он снова попробовал встать, но мальчишка грубо толкнул его назад.

Кроуфорд почувствовал, как его охватывает паника. Жизни Джозефины и его нерожденного ребенка ? по крайней мере, их человеческие жизни ? зависели от того, сумеет ли он убежать от этого маленького дьяволенка, и он совсем не был уверен, что ему это будет по силам.

Он снова начал кричать, а мальчишка снова стал распевать: ? «О ты, что всех прекрасней, что мне милее всех[381]» ? и наотмашь ударил его тыльной стороной ладони по другой стороне лица. Он запыхался, но все равно это оставалось для него игрой.

Кроуфорд глубоко вдохнул и выдохнул, а затем заговорил, очень тихо. ? Позволь мне забрать это и уйти, ? спокойно сказал он, ? или я тебя покалечу. Сквозь охватившую его тошноту он пытался сосредоточиться на том, что говорил.

? Где тебе. Это я тебя покалечу, если захочу.

? Я… ? Кроуфорд подумал о Джозефине, спасение столь смехотворно ускользало от него. ? Я тебя укушу.

? Да тебе и макаронину не разгрызть.

Кроуфорд выпучил глаза на мальчишку и медленно растянул губы в дьявольской усмешке, держа глаза широко раскрытыми, чтобы морщины на его щеках стали еще глубже. Он выставил вперед левую руку и помахал перед ним обрубком безымянного пальца. ? Это видишь? Я его откусил, однажды, когда был голодным. Я и твой откушу.

Мальчишке, похоже, стало неуютно, но слова его разозлили, так что когда он снова отвел руку для удара, стало ясно, что в этот раз он намеревался ударить Кроуфорда гораздо сильнее. Кроуфорд подумал, что удар этот может, ввиду его ослабленного состояния, оставить его без сознания.

? Вот так, ? поспешно сказал он, и засунул в рот мизинец. Он ощутил вкус оставшегося на нем фасолевого супа, и от мысли о том, что это может быть также вкус сердца Шелли, его чуть не стошнило.

Рука мальчишки была все еще занесена для удара, но он остановился и выжидательно на него уставился.

Кроуфорд впился зубами в палец. Боли все не было, и он укусил сильнее, надеясь прокусить палец до крови и этим испугать мальчишку. Бешеный стук сердца, казалось, заглушал его мысли.

Гадкий мальчишка Хантов казалось не впечатлился; он отвел руку еще дальше и покосился на Кроуфорда.

Безмерная горечь затуманила сознание Кроуфорда, тяжестью навалившись на веки, но он заставил себя не отрывать взгляда от юного Ханта; и пока он размышлял, есть ли у него какой-то другой способ выбраться из всего этого, он выразил все свое отчаяние в том, что со всеми уцелевшими в нем крупицами силы стиснул зубы на последнем суставе пальца. Хрящ хрустнул между его зубов, и ужас происходящего, казалось, только придал ему силы.

Рука Кроуфорда вылетела изо рта, разбрызгивая кровь по полу.

Последний сустав мизинца остался во рту, и он резко его выплюнул, так, что тот отскочил от носа мальчишки.

А затем мальчишка исчез, истерически вопя, пока он несся через все более отдаленные комнаты, а Кроуфорд из последних сил перевернулся, оперся на руки и колени и пополз к маячащей впереди лестнице, таща бумажный сверток и оставляя кровавый след, тянущийся за ним по каменном полу.

Джузеппе обнаружил его на ступенях и оттащил обратно в комнату.

Вскоре после того, как Джузеппе наложил повязку на обрубок его свежеоткушенного пальца, его навестил Байрон. Лорд был бледен, и его сотрясала дрожь.

? Вот… ? слабо выдавил Кроуфорд, ? сердце здесь. На столе.

? Какого дьявола ты это сделал? ? тихим, но срывающимся голосом спросил Байрон. ? Щенок Хантов говорит, что ты откусил свой палец! Ты что и вправду это сделал?

? Да.

? У тебя что припадок был? Мальчишка говорит, ты… выплюнул свой палец