Однако темнота не помешала Зинке разглядеть то, чего она так опасалась увидеть: стоя под кустом в окружении приятелей, Маля-Буля, запрокинув голову, жадно глотал из горлышка бутылки дешёвое яблочное вино — в просторечье 'бормотуху'!
Его острый кадык при этом судорожно дёргался вверх-вниз, а по подбородку катились крупные янтарные капли…
От этого зрелища Зинке стало до того противно и омерзительно, а главное — обидно за своего такого непутёвого кавалера, что она перестала сдерживаться и тут же, при приятелях, высказала ему всё, что о нём думала.
Но, к своему удивлению, вместо привычного: 'Зин, прости! Последний раз!', она вдруг услышала в ответ злые, обидные слова: 'А ты мне кто есть-то? Жена, что ли? Хочу — пью, хочу — нет, моё дело! И ты мне не указ… И вообще, достала уже со своими закидонами: то ей — не то, это ей — не это… Всё! Хватит! Надоело! Между нами всё кончено! Пош-ш-ла на…, дура! '
Зинку словно парализовало от его слов! В голове — шум, в глазах — туман! Она до того растерялась, что не нашлась что ответить. Онемевшие губы пытались выдавить хоть словечко, но ничего не получалось. Ей бы убежать, да сил не было, стояла как дура и лупилась на Малю-Булю.
А тот словно и впрямь навсегда вычеркнул её из своей жизни. Не обращая на бывшую подружку ни малейшего внимания, он допил вино, демонстративно помочился под куст и в обнимку с захмелевшими приятелями вернулся в клуб.
Зинке удалось совладать с собой только спустя пять минут после их ухода. Как во сне она вернулась в клуб, но лучше бы этого не делала. Здесь её ждал ещё один удар!
Диск-жокей Серёга-скрип-нога как раз объявил медленный танец и 'вырубил' верхний свет. Теперь танц — поле освещалось только подсветкой цветомузыки. В этих-то скачущих и мерцающих радужных пятнах Зинка с горечью разглядела, что Маля-Буля танцует… с Рыжей Сонькой из Дубинино!
Он внаглую облапил своими лапищами её туго обтянутый джинсами зад и крепко прижал к себе, что- то шепча на ухо. А эта рыжая корова и обрадовалась: ишь как повисла на нём! Как последняя шалава!… Ишь, как липнет!
Видать правду говорили подружки, что Сонька втайне сохнет по Мале-Буле…
От закипевшей обиды Зинкины глаза застлали мгновенно навернувшиеся слёзы. То, что сейчас вытворял её бой-френд, она расценила как ценичное оскорбление с его стороны. Нет, такое не прощается!
Круто развернувшись на пороге, она пулей выскочила на крыльцо. Вслед ей раздался ехидный смех приятелей Мали-Були, которые, явно по его наущению, изподтишка наблюдали за её реакцией…
'Как же так? Как же так? — в растерянности шептала Зинка непослушными гу-
бами, — За что? '
Ноги сами несли её к дому…
Ярко освещённый, гремящий рок-музыкой клуб остался далеко позади, когда её осветили фары трёх- четырёх мотоциклов, ехавших навстречу. Зинка сразу же уз-нала приезжих: это были ребята из соседнего Дубинино. Верховодил этой компанией Васька Баранов по кличке 'Баран', с которым Зинка поддерживала дружеские отношения.
Поэтому она хорошо знала, что Васька давно встречается с Рыжей Сонькой и страшно ревнует её ко всем парням в округе. Сонька же встречалась с ним так, от нечего делать. Просто ей нравилось вертеть парнями как ей заблагорас судится… По всей видимости Баран ещё не был в клубе, а только направляется туда, поэтому и не знает, кто там танцует с его ненаглядной. Вот он, мо-
мент для сладкой мести! Ну, Зинка, не теряйся, твой ход!
Мотоциклы тем временем дружно остановились, взяв девушку в полу-кольцо. Баран узнал её и удивился.
— Зинка, ты, что ли? Привет! А чего одна? Где твой Маля-Буля?
Зинка набрала побольше воздуху и зло выкрикнула:
— А Маля-Буля меня бросил, Васенька!
— Да ну!!! — присвистнул Баран и почесал затылок, — Во, дела! А ты не шутишь?
— Не до шуток мне! Говорю бросил, значит — бросил! И знаешь, ради кого?!
— Не-а…
— Отгодай с трёх раз?
— Ну-у, не знаю…
— Ради твоей Соньки, вот ради кого! Не веришь? Езжай, посмотри, как они на виду у всего клуба танцы-жманцы-обжиманцы разводят! Милуются и не краснеют!
Баран побледнел и скрипнул зубами.
— Что-о?! — взревел он возмущённо, — Убью, гада!
Его поддержала нетрезвая компания, выкрикнув в адрес Мали-Були с десяток матерных проклятий и оскорблений, которые бальзамом пролились на душу Зинке.
Баран между тем привстал в седле и отработанным движением сорвал с
пояса солдатский ремень с латунной бляхой, края которой, как знала Зинка, были остро заточены. Одним коротким, резким ударом он намотал его свободный конец внахлёст на правую кисть и оглянулся на приятелей, которые тоже готови-
лись к драке с Давыдовскими.
На свет появились припрятанные до поры велосипедные цепи и свинцовые кастеты. Когда все вооружились, Баран негромко скомандовал: 'За мной! ' и газанул. Спустя пару минут насторожившаяся Зинка услышала рёв их мотоциклов уже возле самого клуба.
А ещё через минуту музыка оборвалась и над деревней повисла гнету- щая тишина. Впрочем, она продолжалась недолго. Её разодрал пронзительный девичий визг, вслед за которым послышались возбуждённые голоса и отдель-
ные выкрики…
Это началась разборка! Но должно быть и продолжение…
Зинка затаила дыхание и навострила слух в ожидании. И дождалась! Вслед за криками до неё донёсся целый каскад мощных звуков, среди которых без труда угадывался и нескончаемый визг, и звон разбитого стекла, и треск дерева, и шум яростной потасовки, сопрвождаемой отборнейшим матом…
Зинка ликовала!
'Так и надо этому козлу! — радовалась она, в красках представляя, как Дубинин-
ские от души молотят Малю-Булю и его приятелей-алкашей.
'Будет знать, подонок, как обзывать меня 'дурой' и посылать на 'три весёлых
буквы'!'.
В этот момент к бывшему ухажёру Зинка ничего, кроме ненависти, не испытывала.
…Дом, в котором она жила, находился аж на самом краю деревни. А это километра полтора, не меньше. Но если за оврагом свернуть к реке, перейти её по мосточку из жердей, задами и огородами миновать четыре двора, то можно быстро выйти к хате с глиняным полом, в которой в одиночестве коротала век родная Зинкина бабка Марфутка, мать отца.
Бывало, Зинка и раньше, что бы не тащиться в такую даль через всю деревню после кино или танцев, частенько заворачивала к ней на ночёвку. Мать с отцом тоже не раз советовали ей так поступать, и потому не особо беспокоились, если она не возвращалась с гулянья домой — знали, осталась ночевать у Марфутки.
Едва приметная тропинка петляла в зарослях мелколесья и густого ракитника, который неширокой полосой покрывал берега речушки, и сбегала к са-мому мосточку. От воды поднимался туман и веяло прохладой. Зинка уверенно шагала вперёд, света звёзд и луны ей хватало вполне, чтобы не сбиться с тропинки, хоженой и перехоженной миллион раз. Ещё десяток-другой шагов и она ступит на скрипучие доски шаткой клади. Всё вокруг дышало тишиной и спокой- ствием…
Вдруг Зинка остановилась. Ей показалось, что она услышала какой-то не- понятный, подозрительный шум. Она прислушалась. Нет, вокруг — ни звука: только слегка колышатся ветви, негромко шелестя листвой,
