Клятвопреступник

Вернулась Ренн и опустилась на колени рядом с ним.

— Но ведь демоны не смогли выйти наружу, правда? — спросила она. — Я чувствую их под толщей камня, совсем близко.

— Один человек остановил их, — сказал Фин-Кединн. — Он запалил огонь на холме. Загнал демонов обратно в скалу. Но огонь вырвался. — Он облизнул губы. — Это было ужасно… Огонь может взобраться на дерево быстрее рыси. И когда это происходит, когда огонь достигает ветвей — он распространяется куда пожелает. Вы не поверите, насколько он быстр. Он поглотил всю долину.

Тораку стало страшно.

— Кто-нибудь пострадал?

Фин-Кединн кивнул.

— Они были заперты. Страшные ожоги. Один погиб. — Он скривился, словно почуяв запах обожженной плоти.

Торак вглядывался в темноту.

— Что же это за место? — прошептал он.

— А ты не понял? — спросил Фин-Кединн.

Волоски на руках Торака встали дыбом.

— Это здесь?..

— Да. Здесь твой отец расколол огненный опал. Здесь он сломил силу Пожирателей Душ.

В ночи закричала лисица. Издалека послышалось низкое совиное уханье: «Ууу-ху, ууу-ху». Торак и Ренн обменялись взглядами. Это был голос филина.

Ренн сказала:

— Когда я рисовала линии силы, я почувствовала чье-то присутствие. Не только демонов. Кого-то еще. Того, кто потерялся. И ищет.

— Здесь есть призраки, — ответил Фин-Кединн. — Дух умершего.

В темных глазах Ренн взметнулись языки пламени.

— Седьмой Пожиратель Душ?

Вождь племени Ворона не ответил.

Тлеющая головешка развалилась на части, выдав фонтан искр. Торак подпрыгнул на месте.

— Той ночью ты был здесь? — спросил он.

— Нет. — Лицо Фин-Кединна исказилось.

«Едва ли причиной тому была боль в ребрах», — подумал Торак.

— После великого пожара, — начал Фин-Кединн, — твоя мать и отец искали меня. Они умоляли меня помочь им бежать.

Ренн положила руку ему на плечо.

— Тебе нужно отдохнуть. Не разговаривай больше.

— Нет! Я должен рассказать! — Он говорил с пугающей настойчивостью, и пронизывающий взгляд его голубых глаз приковывал к себе взгляд Торака. — Я был зол. Я хотел отомстить ему за… за то, что он забрал твою мать. И отказался.

Торак слышал клацанье вороньих когтей по камням. Он посмотрел в лицо своему приемному отцу, желая, чтобы его слова не были правдой, но зная, что это все-таки правда.

— На следующий день, — сказал Фин-Кединн, — я смягчился. Я отправился за ними. Но они исчезли. Бежали в Сердце Леса. — Он закрыл глаза. — Больше я их никогда не видел. Если бы я помог им, может быть, она бы осталась жива.

Торак коснулся его руки.

— Ты не мог знать, что так будет.

Вождь племени Ворона улыбнулся горькой улыбкой:

— То же самое и ты говоришь сам себе. Помогает?

С рычанием Волк вскочил на ноги и помчался за одному ему ведомой добычей. Из костра выкатился уголек. Торак пнул его обратно носком башмака. Внезапно свет от костра показался хрупкой защитой от темноты вокруг.

— Поддерживайте яркое пламя, — сказал Фин-Кединн. — И не спите. Демоны. Призраки. Они знают, что мы здесь.

Избранный смотрит, как спят отступники, и жаждет наказать их и выпустить огонь на свободу.

Девочка, что развела огонь, сделала это неправильно и без почтения. Она отступница. Она не следует Истинному Обычаю.

Мальчик бросил ветку в костер и пнул его. Он тоже утратил Обычай.

Повелитель должен знать об этом. Повелитель чтит огонь, а огонь чтит его. Повелитель накажет отступников.

Огонь священен. Его должно чтить, ибо он — чистота и истина. Избранный любит огонь за его ужасное сияние и его жажду поглотить Лес, за его устрашающую ласку. Избранный жаждет вновь воссоединиться с огнем.

Ветер меняется, и Избранный спешит преклонить колени в дыхании огня, испить его священную горечь. В ладони Избранного горсть золы. Зола острая на языке, тяжелая в животе. Она есть сила и истина.

Раненный человек стонет в мучительных снах. Сон мальчика тоже неспокоен, но девочка спит, словно мертвая. И над ними волк и вороны бдительно сторожат, а огонь тем временем угасает, заброшенный всеми. Бесчестие.

Гнев разгорается в груди Избранного.

Отступники несут зло.

Они должны быть наказаны.

Глава восьмая

Торак проснулся до рассвета. Огонь едва теплился. Остальные еще спали. Ренн лежала со своей стороны, вытянув одну руку перед собой. Фин-Кединн хмурился, словно сон причинял ему боль. Оба выглядели тревожными и уязвимыми.

Стараясь не шуметь, Торак выбрался из спального мешка и выполз из укрытия.

Перед ним на склоне холма росомаха поднялась на задние лапы, чтобы уловить его запах, а затем побежала прочь. Из этого Торак понял, что Волк, должно быть, отправился на охоту. Если бы он был поблизости, росомаха бы держалась на расстоянии. Торак почувствовал волнение. Что еще могло успеть подползти ближе, пока они спали?

Внизу по долине Черной Воды расстилался туман. Лес был наполнен трелями птиц, но воронов поблизости не было.

На холме не видно было ничего, кроме голого камня. Торак подполз к вершине холма. Ничего.

Только обломок древнего дерева на западном склоне, который все еще цеплялся корнями за наводненные демонами трещины. Юноша подумал о своем отце, который послужил причиной событий, что привели его сюда. Он был потрясен, осознав, что едва помнит лицо Па.

Свет потихоньку возвращался на небо, и Торак заметил на росе слабый след чьего-то башмака. Обнажив нож, он пошел по следу вокруг холма и вышел на свес над их укрытием. У самого края он нашел небольшую горстку мелкого серого пепла. Он нахмурился. Кто-то насыпал его с осторожностью, словно подношение. Кто-то, кто наблюдал за ними ночью.

Он уловил мимолетное движение в тумане над рекой. Его сердце сжалось.

Кто-то стоял на берегу и смотрел на него. Лица было не различить, только длинные, светлые волосы. Рука поднялась. Палец указывал на него. Осуждающе.

Торак коснулся мешочка с целебными травами на бедре и почувствовал очертания рожка, что лежал