Умеренность была одним из главных его достоинств. За все время плавания никто никогда не видел его пьяным. Любой из членов экипажа, кто, случалось, был слишком пьян, чтобы нести вахту, наказывался очень жестоко.
Кук ел очень мало, главным образом кислую капусту, солонину и немного гороха.
По субботам он был обычно более благодушен, чем в другие дни, и частенько выпивал лишний бокал пунша, провозглашая тост 'за всех милых женщин'. Никогда, однако, не было ни малейшего повода подозревать его в связях с женщинами.
Все члены экипажа позволяли себе 'сбиться с пути', не могли зачастую 'устоять' перед туземными женщинами. Он один оставался чист и непорочен.
Во всех других удовольствиях он был сторонником равенства. Пища и питье всегда, даже в особых обстоятельствах, распределялись поровну между офицерами и матросами.
Все считали, что он владеет каким-то тайным даром, чтобы предвидеть опасность и избежать ее… Часто бывали случаи, когда лишь он 'предчувствовал' появление земли, и в этом предчувствии он всегда оказывался прав.
Он обладал инстинктивным умением общаться с туземцами, и было очевидно, что это общение доставляет ему удовольствие. Он был очень уважителен по отношению к островитянам. Однако в случае, когда они переставали оказывать ему почести или смеялись над ним, он приходил в ярость. Его гнев в такие минуты был ужасен, но он никогда не карал смертью. Он имел особое дарование объясняться с туземцами жестами и делал все, что мог, чтобы доставить им удовольствие, чтобы заслужить их дружбу подарками, интересными рассказами, и развлекал их демонстрацией европейских костюмов…
Он постоянно старался занять людей работой и, когда нечего было делать, приказывал спустить паруса и вновь поднять их или производил какие-нибудь маневры, чтобы экипаж был занят. Этой постоянной занятости в сочетании с умеренным образом жизни я приписываю тот факт, что здоровье команды было превосходным… Каждую неделю весь корабль тщательно мыли и окуривали сжиганием пороха… гамаки ежедневно выносились на палубу, где оставались до захода солнца…
Капитан Кук постоянно предостерегал нас от невоздержанного употребления мяса и всегда стремился обеспечить нас мукой для приготовления других блюд взамен мяса. Трижды в неделю часть нашего рациона составляла кислая капуста. Всякий раз, как мы подходили к земле, специальная партия сразу же отправлялась для сбора зелени, которую варили в супе. Если, однако, растительности не было, то забрасывали сети, чтобы мы могли иметь запас свежей рыбы и уменьшить количество мяса в нашем рационе. Всегда и везде первой его заботой было обеспечить нас свежей пищей…
На американском побережье и в Новой Зеландии мы делали нечто вроде пива. Обрезали побеги разных деревьев, вываривали их в воде, а затем добавляли на каждые 40 галлонов этой воды по кварте отвара солода и 5 или 6 фунтов сахара. Получался очень приятный и полезный для здоровья напиток, который мы употребляли вместо бренди… хотя многие обвиняли капитана Кука в корыстной экономии, поскольку он, используя это 'пиво', сберегал запасы бренди…'
Надо заметить, что новый рацион, введенный Куком, нравился далеко не всем. Сказывалась многолетняя привычка английских моряков к галетам и солонине.
В самом начале первого плавания в дневнике Кука записано: 'За отказ от получения своего пайка свежего мяса наказал двенадцатью ударами плетью матроса Генри Стивенса и солдата морской пехоты Томаса Денстера'.
Позже Кук изменил тактику. Он, например, стал демонстративно поглощать огромные количества капусты и то и дело просил у кока хвойный отвар. Вскоре матросы уже начали поворовывать капусту из бочек, стоящих в трюме.
Благодаря новому рациону на кораблях Кука почти не было случаев цинги, хотя в других экспедициях того времени от нее нередко умирала четверть и даже половина команды. Характерно, что впоследствии Кук был избран членом Английского Королевского общества отнюдь не за свои замечательные плавания и открытия, а за введение на судах новых правил питания и гигиены.
Несмотря на строгость Кука, многие офицеры и матросы участвовали во всех трех его плаваниях. Кук обладал совершенно необходимым для капитана качеством — наказывая, он прощал. Он, например, охотно взял во второе плавание некоего морского пехотинца, который на 'Индевре' был сурово наказан за попытку дезертировать. Показательно здесь и то, что морской пехотинец вновь хотел плавать под командой Кука.
Пожалуй, нельзя сказать, что моряки любили его. Сдержанность капитана граничила с неприступностью. Офицеры частенько были недовольны, что Кук не советуется с ними, не обсуждает планы. Он властвовал. Но уже после первого плавания его стали боготворить, ему поклонялись. 'Он был нашей путеводной звездой', — писал один из офицеров.
Капитан сумел заразить команду своей решимостью, своей жаждой открытия новых земель. 'Тот, кто буква в букву придерживается приказов свыше, тот никогда не станет истинным первооткрывателем', — писал Кук. Он был первооткрывателем по самому складу своего характера. Раз за разом он нарушал букву приказов Адмиралтейства, он умел и любил рисковать. 'Судьба моряков, — читаем мы в его дневнике, — таит превратности, которые всегда ожидают их при плавании в неведомых водах. Если бы не то удовлетворение, которое испытывает первооткрыватель даже в том случае, если ждут его только пески и мели, эта служба была бы невыносима, особенно в столь удаленных местах, как эта страна, и при скудности съестных припасов. Мир едва ли простит путешественнику, если он, открыв землю, не исследует ее; его не оправдают перенесенные невзгоды и его обвинят в трусости и отсутствии настойчивости — все в один голос объявят его личностью, не пригодной для плаваний, совершаемых ради открытий. С другой стороны, если мореплаватель смело встретит все опасности, но результаты путешествия будут неудачны, его сочтут дерзким и неблагоразумным… Может показаться, что с моей стороны было неосторожностью пробыть среди этих островов и мелей так много времени… Если бы мы не посетили этих мест, мы не смогли бы дать сколько-нибудь толковый ответ… является ли эта земля материком или группой островов, что живет и растет на ней, соединяется ли она с другими землями'.
Кук открыл миру Океанию — мириады островов, коралловых рифов в юго-западной части Тихого океана. Каждый из них был как бы отдельным своеобразным мирком со своей необычной фауной и флорой.
Большинство тихоокеанских островов было уже заселено до европейцев. Как считают ученые, неизвестные нам мореходы Юго-Восточной Азии задолго до начала нашей эры достигли островов Тонга, в начале нашей эры — Таити и Маркизских островов, затем Гавайских и острова Пасхи, а в XI–XII веках Новой Зеландии. В те времена, когда европейские корабли еще боязливо жались к берегам, полинезийские и микронезийские мореходы смело уходили в открытый океан. Они одинаково хорошо представляли себе и карту звездного неба, и карту морских течений. Они ориентировались по созвездиям и по цвету морской воды, по бликам на небе — отражениям далеких коралловых лагун и по едва уловимому запаху суши, который доносили ночные бризы.
Канака — 'люди' — называли они себя.
В старой полинезийской песне поется:
Многими своими открытиями Кук обязан юному таитянскому жрецу по имени Тупиа. Он составил для
