Вспомните, даже смертный час капитан-генерал встретил в одиночестве: 'пока он бился, другие успели отступить к лодкам'.
И если бы Магеллан решил проложить курс через 'португальское полушарие', это было бы воспринято как измена испанской короне, как сознательная сдача в плен!
Баску Эль-Кано обвинение в измене не угрожало. Он стоял перед выбором: на запад или на восток?
Капитан 'Тринидада', закончив через несколько месяцев ремонт, повел свой корабль на восток. После шестимесячных скитаний по Тихому океану, не справившись с противными ветрами, он вынужден был вернуться к Молуккским островам, где весь экипаж попал в плен к португальцам. И только пятеро моряков 'Тринидада' многие годы спустя возвратились на родину.
Возможно, и Эль-Кано ожидала бы та же судьба. Но он повел 'Викторию' на запад!
'Некоторые из наших моряков пожелали остаться на острове, боясь, что судно не выдержит переезда в Испанию, но пуще всего, чтобы не умереть по пути от голода', — пишет Пигафетта.
На острове и на 'Тринидаде' осталось тогда 54 человека, экипаж 'Виктории' состоял из 47 испанцев и 13 туземцев.
Стремясь избежать случайной встречи с португальцами, Эль-Кано решил уклониться далеко к югу от обычных морских дорог, почти к сороковым широтам. Испанцы, распродавшие одежду в обмен на корицу, жестоко страдали от холода. Встречные западные ветры, столь обычные для этой части океана, зачастую отбрасывали 'Викторию' назад. Во время одного из штормов каравелла потеряла фок-мачту.
'Некоторые из наших, — пишет Пигафетта, — не только больные, но и здоровые, выразили желание добраться до португальского поселения Мозамбик, так как корабль дал сильную течь, холод был страшный, а главное, по той причине, что, кроме риса и воды, у нас не осталось съестного; из-за недостатка соли все мясные продукты попортились. Однако другие, заботясь больше о своей чести, чем о жизни, решили плыть до Испании, хотя бы это стоило им жизни'.
Антонио Пигафетта в своих записках ни разу не упоминает имени Эль-Кано — ни до, ни после смерти Магеллана. Видимо, итальянец был предан капитан-генералу и не мог простить Эль-Кано участие в патагонском мятеже. Так или иначе, он был тенденциозен. Но в данном случае нет никаких сомнений: именно решимость Эль-Кано 'плыть до Испании' одержала верх.
За мысом Доброй Надежды ветер стал попутным. Но к этому времени каравелла, потрепанная штормами, текла как решето. Круглые сутки люди стояли у помп, откачивая воду. И умирали один за другим от голода и непосильной работы.
'Целых два месяца мы шли на северо-запад без свежей пищи и свежей воды. За это короткое время умер двадцать один человек'. Кажется, и в этих строках Пигафетты чувствуется, как безмерно, смертельно устали люди.
Посоветовавшись с командой, Эль-Кано решил зайти на острова Зеленого Мыса, скрыв от португальских властей, что судно идет с Молуккских островов. Им действительно удалось получить некоторое количество риса, но затем тринадцать человек экипажа были арестованы на берегу, а сама 'Виктория' сумела уйти от преследования только благодаря решительным действиям Эль-Кано. Еще сотни миль оставались до Испании…
В воскресенье 7 сентября 1522 года в бухту Сан-Лукар вошла каравелла, похожая, как рассказывают, скорее на остов потерпевшего крушение судна.
История мореплавания не знала ничего подобного. Тридцать три дня продолжался первый переход Колумба через Атлантический океан. Три месяца и двадцать дней — переход Магеллана через Тихий… Почти семь месяцев продолжался последний переход Эль-Кано, последний переход моряков 'Виктории'. 'Виктория' означает 'Победа'! Из двухсот шестидесяти пяти человек, отправившихся три года назад с Магелланом, вернулись домой, завершив первый виток вокруг Земли, только восемнадцать.
На следующий день 'Виктория' бросила якорь у набережной Севильи. Держа в руках зажженные свечи, они сошли на берег. Босые, одетые в лохмотья, 'более худые, чем самая заморенная кляча' (так писал очевидец), они шли, едва волоча ноги, к церкви Санта-Мария де ла Виктория — туда, где три года назад они присягали на верность королю и Кастилии. Теперь они шли, чтобы вознести молитвы за упокой души Магеллана, погибших товарищей, шли, чтобы возблагодарить бога за свое спасение.
В день возвращения Эль-Кано написал краткое донесение на имя короля. Он сообщал об итогах экспедиции, о смерти Магеллана, беспокоился о судьбе своих товарищей, оставшихся на островах Зеленого Мыса.
'Обращаюсь к вашему величеству со смиренной просьбой вызволить из плена тринадцать человек, которые так долго служили вашему величеству, потребовать их освобождения, как людей вам нужных. Ведь и их заслуга есть в том, что мы на деле доказали, что Земля есть шар; поплыв на запад, мы обошли вокруг нее и вернулись с востока. Смиренно прошу ваше величество в признание тяжких трудов, голода и жажды, стужи и жары, которые наши люди терпели, верно служа вашему величеству, милостиво споспешествовать их освобождению и приказать выдать им их долю пряностей из груза, который мы доставили в Испанию'.
Чувствуется в этих строках и незажившая боль, и товарищеская солидарность.
Надо сказать, что от продажи пряностей испанская корона получила уже за вычетом всех расходов на снаряжение флотилии Магеллана — довольно значительную прибыль.
Король был доволен главным образом тем, что теперь Испания получила реальные права (с королевской точки зрения) на Острова Пряностей. Через семь лет эти 'права' будут проданы португальцам за 350 тысяч золотых дукатов! А пока король наградил всех моряков 'Виктории', настоял на выдаче пленных, и через пять месяцев они вернулись на родину.
Эль-Кано была назначена ежегодная пенсия в 500 дукатов, пожалован тот самый герб — 'Primus Circumdedisti Me'.
Но нет ничего непостояннее королевского расположения.
Вскоре Карл V начал подумывать об организации новой экспедиции к Островам Пряностей. Несмотря на все перенесенные тяготы, Эль-Кано был готов вновь уйти на долгие годы в плавание и с полным основанием предполагал, что именно ему будет поручено возглавить экспедицию. Но… король предпочел знатного Лоайсу, а Эль-Кано назначил кормчим. Эль-Кано хотел получить 'дарованную' пенсию, но… король приказал отсрочить выплату до возвращения из второй экспедиции.
Возвратиться Эль-Кано не суждено. Тихий океан стал его могилой…
На портрете испанского художника Сулоаги можно прочитать: 'Таков, по моему мнению, мог быть облик нашего великого Эль-Кано'.
Да, мы не знаем, каким он был — мореплаватель, совершивший первое кругосветное плавание. О дате его рождения продолжают спорить, о жизни известно очень немного.
Наверное, он был скорее расчетливым, чем безгранично храбрым. Наверное, при всей своей набожности больше привык полагаться на собственные силы, чем на бога. Он был честен в словах и поступках — и тогда, когда давал показания в пользу Магеллана, и тогда, когда согласился принять участие в бунте. Был хорошим моряком и опытным навигатором. Умел сохранять мужество в самых безысходных ситуациях.
До нас дошло только его донесение королю, несколько малоинтересных прошений и его завещание: 'Я, Хуан-Себастьян Эль-Кано, капитан, уроженец города Гетарии, больной телом, но здравый духом, изъявляю свою последнюю волю…'
Он умирал от цинги. Умирал долго и тяжело. Лоайса умер на семь дней раньше, семь дней Эль-Кано был капитан-генералом.
Его заслуги не были достойно оценены при жизни. Наследники Эль-Кано четыре десятка лет вели тяжбу с испанской короной, но так и не получили 'дарованной' пенсии.
А затем — на века! — Эль-Кано остался в тени Магеллана.
Конечно, нет нужды противопоставлять их имена. Магеллан задумал и добился осуществления экспедиции, он использовал теоретическую идею о шарообразности Земли и повел свои каравеллы на запад, чтобы достичь далеких восточных островов. Только благодаря настойчивости и фанатичной вере Магеллана был открыт пролив, который по праву носит его имя. И он впервые пересек океан, который называют Великим.
