первого рапорта о неадекватном поведении Лапарси. Они по-настоящему испугались, что этот параноидальный офицер Комитета сможет остановить проект — и риннолёт так и не будет достроен.
То-то они, наверное, засуетились, когда оказалось, что подмена да Ринна — вовсе не бред да Лигарры, а вполне реальный факт. И что пол-«Каурры» знает, что в восьмом блоке побывал бриз — а КСН поднят по тревоге. Потому что при таком раскладе, выплыви их опёка наружу — какая мысль пришла бы первой? Что они в сговоре с Отродьями!
Зачем им был нужен этот проклятый аппарат? Что они хотели провернуть — и провернули бы, не вмешайся, по дурацкой случайности, загадочные рыжие генетики? Какие делишки они так упорно прячут от глаз Комитета?
Впрочем, могло быть и так, что связь между современными Десятью Семьями и летунами всё-таки была. И что действовали они заодно. Гадать об этом было сложно, и, как верно заметил да Лигарра, опасно.
Что ещё опаснее — размышлять об их каналах давления на КСН… На кой им тогда скрываться от «конторы», если они и так могут всё замять? Или их влияние распространяется только на неких конкретных людей? Например, высокопоставленных сотрудников Комитета, происходящих из зависимых от Десятки Семей? Я прокашлялась. Могло ли такое быть? Или начальники этой жуткой структуры уже сами по себе такие могущественные люди, что об этом и говорить смешно? Да и какие могут быть семейные связи, если речь идет о присяге Комитету..? это, как я понимала, такая штука, которая нивелирует все прочие Слова Чести. В общем, чистая правда, думать об этом не стоило. Хотя бы потому, что фактов мне не хватало.
Я ещё раз прокрутила в голове рассказ Киная. Отсуствие Куйли именно во время пропажи да Ринна — вот что ещё меня обеспокоило (наверное, мне передалась дотошность Каруна). Обоих — и младшего врача, и гостя — не было в корпусе. Куйли как-то связана с похищением да Ринна?! Я порывисто вздохнула. Вот так улов. Этим я сшибу да Лигарру с ног — хотя, конечно, он расстроится. Его грубо уделали богатенький хам и две хупара. Все трое смогли держать рот на замке. В результате, из-за каких-то там интересов да Райхха и прочих, он упустил Проникновение и, возможно, потерял друга.
…А я влипла по уши со своими глупыми вопросами…
Да, Карун будет в ярости — и вряд ли спустит это всем задействованным лицам. Если Кинай даст показания — да Растану конец. Хотя бы за сговор и утайку вещественных доказательств — а потом ищи- свищи его в казематах КСН… никто и не почешется.
Спохватившись, я вскочила со скамейки и торопливо пошла домой. Я уже слишком долго тут сидела. Садик перед подъездом выглядел обычно. Консьержа не было на месте, но я вспомнила об этом только потом. Пустынная лестница разносила эхо моих шагов, когда я поднялась на свой этаж…
…и замерла перед распахнутой дверью своей квартиры. Из-под моих каблуков аж искры вылетели. Вздохнув, я попятилась, мельком замечая, что замок отнюдь не взломан — он аккуратно открыт, а внутри маячит чья-то тень. И, пока я телилась, ещё одна тень легла на мою спину.
— Заходите, ну что же вы? — ехидно сказал совершенно незнакомый мне голос.
Я подпрыгнула.
— Кто вы такие?! Что вы здесь делаете?!
Трое мужчин в масках. Вооружены. Боги, помогите!
— А вот вопросы задавать теперь будем мы, — лениво проговорил тот, кто вышел из-за моей спины. Холодные грубые пальцы сжали мою шею сбоку, там, где сосуды — в моей голове потемнело.
— Уносите. Без свидетелей там! И дверь закройте аккуратно!
Прежде чем уйти во тьму, я ещё слышала их голоса. Никто не узнает, что со мной… Кроме того, что я пропала… Ушла и не вернулась. Я потеряла сознание…
Глава восьмая
Я пришла в себя в полной темноте. Мое тело онемело и замёрзло — ровно одним боком, а ног и рук я вообще не ощущала. Я пережила секундный всплеск ужаса, но потом сообразила, что я всего лишь провела в неподвижности очень долгое время. Наверное, много часов или даже сутки. Пошевелившись, я немедленно закашлялась и расчихалась. Так и есть, решила я, я слишком долго была без сознания — не иначе, как мне ещё и ввели какое-то снотворное. Попытавшись размять тело, я начала вставать — и немедлено ударилась лбом о холодный нетёсанный камень. Мои руки и ноги были связаны ремнями — таким образом, чтобы сохранить возможность неуклюже и коряво двигаться — разве что ползком, правда. Торопливо ощупав стены связанными руками, я пережила укол паники. Место, где я находилась, было каменным мешком длиной чуть больше моего роста, а высотой и шириной чуть более двух локтей. Будь у меня клаустрофобия, я бы, наверное, уже умерла… Но клаустрофибией я не страдала, нехватки воздуха не ощущалось и, тщательно исследовав одну из торцевых стенок, я обнаружила крохотные, не толще лезвия, зазоры на камне — видимо, тут была дверца, лишь облицованная камнем. По крайней мере, на это стоило надеяться — что меня не похоронили заживо, а лишь пытаются сломить мою волю такими вот Тенью трахнутыми методами. Они же что-то сказали про вопросы, которые они теперь будут мне задавать — с облегчением припомнила я. Итак, однажды меня отсюда вынут.
…Вопрос лишь в том, не пожалею ли я об этом — что меня вынули, а не оставили тут?
Гадкая мысль, но я заставила себя её рассмотреть и принять. Было совершенно очевидно, что я одна против этих сволочей. И что от всякого такого насилия мне не уйти — следовало подготовить себя к этому и как-то обдумать тактику поведения. Хотя тут уж мои мозги думать отказывались…
Что они могут от меня хотеть? Боги, да я же ничего не знаю… Разве что о ходе расследования могу выложить какие-то сведения, но они, во-первых, неполные (так как мне известно лишь то, что да Лигарра соизволил до меня донести); во-вторых, на какую Тень мои знания людям, вхожим в кулуары КСН?! Я заволновалась. Не случилось бы какого-то гнилого недоразумения. Типа когда от тебя требуют то, что ты в принципе дать не можешь — а тогда начинаются всякие ужасы.
Сжав зубы, я укрепляла волю, но выходило скверно. Я слишком хорошо понимала, что я одна- одинешенька, в кромешной, хоть глаз выколи, тьме, в ледяной каменной щели, связанная, безо всякой надежды, среди полностью враждебного окружения. Да ещё и шишка на лбу…
Что ещё хуже — никому до этого не будет дела! Потому что никто о моей судьбе не обеспокоится — разве что в архивах Комитета внесут меня в какие-нибудь чёрные списки, как сбежавшую из-под следствия — и тогда позор, упавший на мою голову, будет несмываемым. Но при этом родимый наш Комитет, бойкий защитничек нации (чтоб моему языку не отсохнуть за такие слова), и не почешется. В многолетней возне с Десяткой они были готовы своего заесть, притом, как я понимала, одного из лучших — а тут какая-то Санда… Да Лигарра? А что я ему? Забавное носатое создание, мельком увиденное на славном карьерном пути. Мало у него, что ли, за всю его жизнь было свидетельниц, подследственных и даже подружек? Он большая умница, при власти и при бешенных деньгах, приемлемой внешности — небось, такую каменную морду носит ещё и для отпугивания почитательниц. От меня же он ни души, ни тела не получил, а дел у него теперь и так по горло (тут я ещё припомнила пропажу да Руганы и да Ниготты и всякая надежда, что да Лигарра после этого вспомнит о моём существовании, у меня исчезла. Тень, подумала я — и ведь я так и не сказала ему про директора «Масийи Рунтай»! — хотя беспокоиться об этом сейчас уже было явно бессмысленно…).
Лежать было очень жестко, камень ледянил затылок и бока, и я всё-таки начала задыхаться — неясно, от истинного ли прекращения вентиляции или на нервной почве. Хоть бы лучик света… хоть бы глоток свежего воздуха… хоть бы малую надежду на жизнь.
«Санда, ты даже не представляешь, куда он тебя втягивает. Будь на моей стороне, пока ты жива».
Мне захотелось расплакаться. За что мне так не везёт с мужчинами..?! За что мне вообще так не везёт..? На что ты меня покинул, мой мудрый отец, объяснив мне всё про высший матанализ, но не про то, как мне жить на свете?! Я плакала, и слёзы текли мне за уши, я попыталась их вытереть — и ободрала руки об низкий шершавый потолок. Я действительно задыхалась. Чтобы как-то успокоится, я занялась единственным возможным делом — думала. Я вспоминала учёбу, работу, Мара, востроносого
