вернулся. Меня отозвали. Когда я обосновал, почему моя дальнейшая работа на посту директора Института Математики принесёт больше вреда, чем пользы. Видишь ли, у одаренных аллонга всегда наступает время, когда оказыватся, что продолжение разработок возможно лишь в закрытых учреждениях под контролем КСН. И если ты понимаешь — в моей ситуации это означало работу во имя войны с Горной Страной. Я отказался от должности и… «умер». Я счёл это меньшим злом, чем играть в прятки в контрразведкой. Может, ты не в курсе, но эти ребята не церемонятся. И они убивают очень нескоро.
Я кое-что припомнила, и в моём животе поселилось сразу два холодных шарика. Нет, не сейчас.
— Отозвали? Но как? Ты что, был завербован?!
— Нет, не завербован, Санда. Я изначально был сотрудником разведки Горной Страны.
Вот-те раз! Я чуть не села — прямо среди улицы.
— Изначально — это с каких пор? — осторожно уточнила я.
— С рождения, — улыбнулся отец, — Если точнее — примерно с двух лет.
Я подумала.
— Ты что же — «искусственный человек»?! Но ведь ты да Кун! Ты рожден в браке и Порядке!
— Строго говоря — нет. Я не да Кун, — улыбнулся отец, — Я родился в Адди. Твои бабушка и дедушка по линии да Кун не были моими биологическими родителями. Собственно, они ведь и тебе тоже не бабушка с дедушкой… Итак я не да Кун, но я генетически близок Семье да Кун настолько, насколько это возможно. Я был с согласия моих биологических родителей изменён таким образом, чтобы к пятнадцати годам стать копией Самала да Кун, мальчика, имеющего тяжёлый порок обмена веществ и хорошие математические способности. Естественно, без оного порока. Итак мне дали то же имя, чтобы оно стало моим. Видишь ли, — продолжал он, видя моё изумление, — тебе, наверное, ещё неизвестно, что бризы имеют образцы тканей всех Семей?
Я отрицательно помахала головой, сказав, что нет, известно — и благодаря Богов, что хоть это знание я получила загодя! Отец был удовлетворён.
— Браки аллонга заключатся исключительно в рамках закона. Внебрачные дети — нонсенс. Их никогда не признают, и родить своих детей они смогут лишь от связи с хупара, что маловероятно. Итак относительно просто отследить все порочные геномы среди аллонга. Для этого надо время от времени снимать копию с архивов гражданских состояний. И вычислять, кого из низинных аллонга можно заменить на своих, урожденных в Адди или других местах Страны.
— И создавать копии тех, кто должен умереть… — прошептала я. Мой отец тяжело болел в возрасте пятнадцати лет. Но он не исцелился милостью Богов. Он умер. И тот, кто умер, был мне никаким не отцом…
Земля подо мной закачалась.
Отец схватил меня за локоть и усадил на скамейку. Исключительно заботливый у меня родитель! Дожить до тридцатника и узнать такое!
— Само собой, это работает только потому, что биология и медицина у аллонга развиты из рук вон худо. Но никак иначе бризы не смогли бы внедрять своих на Низинах. Просто даже чтобы новости узнавать. А уж про серьёзные задачи и речь бы не шла.
Я посидела на лавочке и сказала:
— А это учитыватся, что засланцы сами по себе оставляют детей?
— Конечно, — кивнул отец, — но нас же изменяют, как я уже говорил, максимально близко к реципиенту. И мы ведём жизнь обычных аллонга.
Нечто не давало мне покоя. Нечто было мною самой.
— А сбоев не бывает?
Отец вздохнул.
— Глянь в зеркало — и увидишь. Ты и есть сбой. Теоретически возможный с вероятностью целых 25 процентов. Даже немножко больше, — Я начала судорожно соображать, что он имел ввиду, но у меня ничего не выходило, — Видишь ли, — продолжал отец, — для внедрения необходимы дети или подростки, которые в будущем станут хорошими — по бризовским понятиям — математиками. Чтобы они не отличались от обычных низинных аллонга. Это легко выявить. Но когда таких детей находят, Совету часто приходится идти на риск — что среди потомков этих детей возникнут… расовые неожиданности. В Адди же за столько веков расы слишком перемешаны. Как правило, агентами становятся максимально чистокровные аллонга, но в моём случае всё уж очень хорошо складывалось — способности, генетика, возраст, Семья хорошая — итак Совет пошёл на риск. Не знаю, на что они надеялись — может, на сюрприз от Создателя! А вот и промахнулись! — неожиданно зло закончил он.
— Но ты же аллонга! Какие же могут быть неожиданности?
Отец вздохнул. Потом повернул меня за плечи к себе и задумчиво осмотрел. Он всегда так делал, когда я морозила ерунду — мол, дай-ка я гляну на это недоразумение.
— Санда, ты как сюда попала? Ребята с Границы утверждали, что ты долетела до Стены, да ещё и спутника своего доволокла. И тебя это не наводит на мысли, что ты не аллонга?!
Я молчала.
— Я знаю, что я не аллонга… видимо. Но я не понимаю… Если ты аллонга, и мама тоже..?
— Я не аллонга, Санда, я же тебя к этому и веду, — терпеливо ответил отец, — Я изменен под генСм да Кун, но я оставался собой — и остаюсь по сей день. Это невозможно искоренить до конца. Я сАйти, полукровка. Наполовину бриз. Мой биологический отец — твой дед — был бризом, рыжим, как закат, по имени Олла Красный Сад. А моя мать — чистокровная шайти-аллонга Жаин Даллин, в десятом поколении в Адди. Ты, следовательно, имеешь четверть крови бриза.
Я задохнулась.
— Но у От… то есть… у бризов и прочих рас не может быть детей! — изумлённо воскликнула я.
— Как это не может? Вот же глупость какая, — вздохнул отец, — Ещё и как могут. У них, дочь моя, выходят очень даже симпатичные и нормальные дети. Другое дело, чистокровные бризы способны регулировать выработку своих половых клеток. Так что их партнёры (или они сами) смогут не беременеть столько времени, сколько им вздумается. Пока они этого действительно не захотят. Естественно, палачи- биологи Комитета не смогли бы добиться ситуации, когда пленные захотят родить ребёнка. Да, дочь моя, а ты думала, что Дар — это шуточки агитаторов? Дар — это воистину Дар Создателя. Другое дело, кому он достанется в смешанном браке и как — неизвестно. Как правило, все полукровки худо-бедно наследуют основные способности бризов, но я, например, не умею летать. А ты — умеешь.
— Выходит, — ошеломленно пробормотала я, — дети моих братьев тоже могут унаследовать..?
— Нет, — покачал головой отец, — давно известно, что второе поколение — последнее, где Дар может проявиться без дополнительной стимуляции. Твои братья типичные белые. Ты же сама знаешь.
Я задумалась. Выходит, если я что-то понимала в генетике, что то, что делает бризов бризами — это рецессивные гены?! И они «уходят» через пару поколений? Эдак и бризов на свете не останется… и никакой КСН не нужен — просто дать всем расам перемешаться… если конечно, найдутся аллонга и хупара, согласные на это.
— Так что же, здесь запрещают смешанные браки? — спросила я, обдумав всё это.
— Не запрещают, конечно. Как это запретишь? Это вопрос личного выбора, да и население тут не слишком велико, чтобы ограничивать браки ещё более узкими общностями — есть риск вырождения. Но Горная Страна — слишком маленькая и слишком завязана на возможности использовать Дар. Так что мы не можем себе позволить играть с теорией вероятности. Юным бризам сызмальства втолковывают, что любить они могут кого хотят, но они обязаны — ради сохранения Горной Страны и, выходит, их жизней — родить хотя бы одного ребёнка своей расы. Партнёр для этого — дело вкуса. И дело это в Горной Стране совершенно обычное. Однако многие предпочитают изначально жениться на своих.
— Невероятно… — пробормотала я, — Вот уж точно невероятно…
Я снова осела на скамейке и долго пялилась перед собой. Отец тактично молчал.
Я… на четверть… бриз? Когда я произнесла это сама себе, я ощутила себя как-то странно. То есть одно дело рыдать на скалах Барьерного хребта, и совсем другое — наверняка узнавать такие вещи. В спокойной и потому ещё более невероятной обстановке. И отец… он жив… и он… я ещё не могла разобраться со своими чувствами по поводу всего этого. Я терялась.
— И у меня есть этот, как ты сказал, дар?
