Мисс Брустер устроилась в своем кресле, бросила взгляд на монитор компьютера и посмотрела на Реймона.
— Я вас слушаю, мистер Реймон.
— Детектив Реймон.
— Детектив, я рада, что вы зашли. Мы собирались пригласить вас, чтобы обсудить кое-что. Сейчас самое время.
— Сначала давайте поговорим о моем сыне, — сказал Реймон. — Мне бы хотелось знать, почему его сегодня отстранили от уроков?
— Это вам объяснит мистер Гай.
— Недавно произошел неприятный инцидент, — начал мистер Гай, — участниками которого стали Тоби Моррисон и еще один ученик.
— Вы имеете в виду драку, — сказал Реймон, — я знаю.
— У нас есть основания полагать, что ваш сын был свидетелем этого происшествия.
— Почему вы так решили?
— Я провел расследование и опросил нескольких учеников, — сказал мистер Гай.
— Расследование? — Реймон многозначительно улыбнулся.
— Да, — подтвердил мистер Гай, глядя на планшетку. — Я вызвал Диего, чтобы обсудить это неприятное событие, о котором стало известно администрации школы, но он отказался отвечать на мои вопросы.
— Позвольте мне кое-что для себя прояснить, — сказал Реймон. — Диего стал свидетелем обычной драки между двумя мальчишками, которая к тому же произошла за пределами школьной территории. Какого-то предварительного сговора или нападения на того парнишку, как я понимаю, не было.
— По существу все это верно. Но во время ссоры один из мальчиков получил травму.
— В чем конкретно вина Диего?
— Ну, — сказала мисс Брустер, — с одной стороны, он ничего не совершил. Но и не вмешался, чтобы прекратить драку.
— Вы отстранили его от занятий за невмешательство?
— По сути дела да, — сказала мисс Брустер. — За это и еще за неподчинение.
— В ходе расследования он отказался отвечать на мои вопросы, — пожаловался Гай.
— Дерьмо, — не сдержался Реймон, чувствуя, что начинает краснеть.
— Хочу попросить вас воздержаться от подобных выражений, — сказала мисс Брустер, сцепив лежащие на столе руки.
Реймон медленно выдохнул.
— Диего мог бы помочь нам разобраться, — сказал мистер Гай. — Но вместо этого он препятствовал нашим усилиям.
— А знаете что, — произнес Реймон, — я рад, что мой сын не стал отвечать на ваши вопросы.
Мисс Брустер дернулась, словно от долго сдерживаемого нервного тика.
— Несомненно, вы, как никто другой, должны понимать важность сотрудничества в подобных делах.
— Это не дело об убийстве. Мальчишки дерутся. Они проверяют друг друга и узнают о самих себе такие вещи, которые потом проносят через всю свою жизнь. Это не избиение, и серьезных повреждений никто не получил.
— Мальчика ударили в лицо, — сказал мистер Гай.
— Конечно, ведь они дрались, — ответил Реймон.
— Я вижу, мы смотрим на это происшествие с совершенно разных позиций, — сказала мисс Брустер.
— Я не учу своего сына предавать своих сверстников, — сказал Реймон, глядя на мисс Брустер и намеренно не обращаясь к мистеру Гаю. — Теперь Тоби Моррисон будет знать, что Диего настоящий друг и всегда можно на него положиться. И Диего будут уважать на улице. Это более важно для меня и для моего сына, чем ваши правила.
— Диего защищает опасного подростка, — возмутилась мисс Брустер.
— Что это значит?
— Тоби Моррисон — опасный молодой человек.
«Теперь мне ясно, к чему вы клоните», — подумал Реймон.
— Он сложный и, возможно, несдержанный молодой человек, мисс Брустер, — сказал Реймон. — Я знаю Тоби. Они с моим сыном играют в одной футбольной команде. Он много раз бывал у нас дома, и мы ему всегда рады. Если вы не знаете разницы между опасным и несдержанным…
— Конечно же я знаю разницу.
— Мне просто любопытно, — продолжил Реймон. — Уверен, в этой школе есть белые дети, которые время от времени дерутся между собой. Вы когда-нибудь называли их «опасными»?
— Ну что вы, — ответила мисс Брустер, слегка взмахнув рукой. Ее улыбка была безрадостной и натянутой. — Я работаю директором школы, в которой более пятидесяти процентов учеников афро- и латиноамериканцы. Думаете, меня бы назначили на эту должность, если бы я не понимала их проблем и не относилась бы к ним с сочувствием?
— Очевидно, ваше начальство ошиблось, — сказал Реймон. — Вы оцениваете детей по результатам тестов. Вы видите цвет кожи, замечаете проблемы, но не в состоянии оценить потенциальные возможности ребенка. И довольно скоро такое отношение превращается в самореализующееся пророчество. А то, что черный мужчина делает за вас вашу топорную работу, никак не может служить оправданием.
— Погодите, минуту, — сказал мистер Гай.
— Я разговариваю с мисс Брустер, а не с вами, — бросил Реймон.
— Я такого не потерплю, — сказал мистер Гай.
— Да? — сказал Реймон. — И что же вы предпримите?
— В любом случае, — произнесла мисс Брустер, все еще сохраняя выдержку. — В ходе расследования, которое проводил мистер Гай, один ученик сообщил нам, что вы и ваша семья проживаете не в округе Монтгомери, а в округе Колумбия.
— Хотите, чтобы я показал вам документы на покупку дома в Силвер-Спринг?
— Покупка дома для нас не имеет значения, если вы в действительности в нем не проживаете, детектив. Вы и ваша семья живете на Риттенхаус-стрит в Нортвесте… мы это уточнили. Значит, ваш сын Диего посещает эту школу незаконно. Боюсь, что мы должны его отчислить, и немедленно.
— Вы его выгоняете?
— Он отчислен. Если вы хотите подать апелляцию…
— Не думаю. Я не хочу, чтобы он учился здесь.
— Тогда разговор окончен.
— Хорошо. — Реймон поднялся. — Поверить не могу, что такому человеку, как вы, доверили воспитание детей.
— Совершенно не понимаю, о чем вы говорите.
— Я вам верю. Но это вас не оправдывает.
— Всего доброго, детектив.
Мистер Гай встал. Не взглянув на него, Реймон прошел мимо и пружинящей походкой быстро вышел из кабинета. Он понимал, что вел себя агрессивно и, может быть, оскорбительно, но совершенно не жалел об этом.
Реймон позвонил Регине с автостоянки. Диего ненадолго зашел домой, забрал баскетбольный мяч и ушел. По словам Регины, он не был раздражен или обижен.
Реймон подъехал к границе округа на пересечение 3-й и Ван-Бурен. Он припарковал машину, оставил пиджак в салоне и, ослабив узел галстука, подошел к огороженному забором корту. Диего бросал мяч в корзину. Продемонстрировав очередной финт, он подхватил мяч и зажал его под мышкой. Реймон стоял в трех футах от сына, расставив ноги в классической позе полицейского.
— Я знаю, папа. Я все испортил.
