снежного барса, стрелять из лука и обороняться обычной пастушьей палкой. Да, он узнал многое из того, чему при дворе царя и цены не знали, и ещё, он научился видеть в бедняках и невольниках таких же людей, с их заботами и проблемами, с маленькими радостями и печалями.
Да, ему было проще, теперь он запросто сходился с прислугой, не гнушался ника-кой работы и последнего из скотников.
Поднявшись, Лидас одной рукой натянул на Кэйдара плащ, скрывая от глаз не-щадно иссечённую спину.
Холодновато тут что-то, эта холостяцкая комната самая дальняя от кухни, всё теп-ло достаётся семейным, у них дети.
Кэйдар поднял голову, узнав Лидаса, громко хмыкнул.
— Пришёл посочувствовать?
— Кто это был? Кому ты опять попался на глаза? — Лидас оставил без внимания его злую иронию.
— Какая разница? — крикнул с раздражением Кэйдар и тут же поморщился от боли. — Думаешь, мне так уж важно было знать, кто это был? Эти варвары, как вороны, на одно лицо…
Лидас рассмеялся. Он и сам давно заметил, как схожи между собой араны. Им с Кэйдаром, черноволосым и тёмноглазым, даже клички дали: головёшки. Обидное слово, в нём и ненависть, и презрение, и желание унизить.
— Тебя убить могут, ты понимаешь это, Кэйдар? — спросил шёпотом, наклоняясь к Кэйдару поближе, через проход, разделяющий их лежанки. — Любой из них, походя…
— А я смотреть спокойно буду, да? — Кэйдар громко фыркнул, поводя подбородком. — Я не безруким родился, ты знаешь…
— Тебя будут бить, ты будешь постоянно слабым и больным. Вспомни марага. Ты потому забирал у него лошадь, чтоб ему сбежать сил не хватало…
— О-о! — Кэйдар дёрнул головой, отворачиваясь, с понятным жестом: 'Только не про это!'
— Тебе надо беречь силы для нашего побега, — заговорил Лидас ещё тише, будто кто-то мог подслушать их разговор на аэлийском языке. — Вот потеплеет немного, снег сойдёт…
— Я раньше уйду… Я не выдержу здесь… Ты пойдёшь со мной?
— Ты что?! — Лидас аж выпрямился, спросил в полный голос:- Нас ведь по снегу сра-зу поймают…
— Ну и пусть! — Кэйдар глазами сверкнул решительно. — Смерти испугался? Я так просто в руки им не дамся, учти… Да лучше сдохнуть, чем жить вот так! — Взглядом повёл по закопченным бревенчатым стенам. В полутёмных углах под тёплым жаром одного светильника плясали тени от пыльной паутины.
— Я не хочу сдохнуть, я вернуться хочу… — возразил Лидас упрямо поджимая губы. — У меня дочка…
Он не договорил, смутился, опустил голову, сидел, ждал ответной насмешки Кэй-дара. Но тот почему- то промолчал, и Лидас, подняв глаза, понял, почему.
В проходе между койками, застеленными шкурами, топтался ребёнок, забрёл сюда из комнаты семейных. Лидас узнал в нём сына Торвина, раба-конюха из царской конюшни.
Мальчишка всю зиму болел, только-только на ноги начал подниматься, ему уже почти два года, а на вид не скажешь. Но смышлёный не по возрасту. Он и сейчас, привлечённый их голосами, прошлёпал босиком по земляному холодному полу, стоял, держась обеими руками за край койки. Глаза огромные, изумлённые, даже рот открыл, так ему интересно.
Лидас поднялся, подхватил мальчика одной правой рукой, заговорил с ним на аранском довольно бегло.
А Кэйдар опустил подбородок на стиснутый кулак, задумался, краем уха слышал ещё голос Лидаса из соседней комнаты:
— Дарима, твой Таргат у нас объявился!.. Пол ледяной, смотри, простудится ещё…
А твой Тавиний сейчас так далеко, в другом мире остался. Как он там, твой маль-чик? Твой самый лучший на свете мальчик… Подрос уже, наверно, тебя не узнает при встрече… Интересно, кто сейчас за ним присматривает? Ирида-то, наверняка, со своей вольной из Каракаса подальше подалась…
А она была ему лучшей нянькой… родная мать… Кто бы мог подумать? Это после того, как она его ненавидела… Нет, она не уйдёт без него. Ты же и сам так думал. И всё равно почему-то составил документ. Что это было? Прощальный подарок? По-следняя попытка загладить свою вину за прежнюю грубость? А может, ты просто хотел проверить её саму? Уйдёт — или останется? Что сильнее в ней, любовь к ребён-ку или желание быть подальше от тебя?
Мы не всегда даже сами себе можем объяснить свои некоторые поступки. Навер-няка, и этот был одним из таких.
А Лидас хорошо тут обжился, всех по именам знает, среди рабов, как рыба в воде, и не скажешь, что царевичем рос.
Откуда в нём это?
И на аранском не хуже любого арана.
Кэйдар думал о Лидасе без зависти, наоборот, иногда его терпение и покорность раздражали, злили даже, а иногда к зятю просыпалось незнакомое чувство уважения. За эту его дипломатичность, за умение с любым наладить контакт, за знание всех тонкостей крестьянской жизни.
Одно ясно точно: тебе здесь одному, без Лидаса, никогда бы не выжить. Вдвоём легче, вдвоём веселее как-то, что ни говори.
С попутчиком дорога короче вполовину, так, кажется, говорят.
Значит, придётся терпеть, пока у твоего попутчика рука не срастётся.
* * *
Из всех богов, известных людям, араны почитали богиню-Мать, и этим они были близки марагам. Создательница мира и всего живого в нём, Она породила первых людей, прекрасных, могучих, сильных и мудрых, 'перворождённых', то есть аранов. Их Она и посетила, благословив долину и её жителей своим присутствием.
Помня об этом, араны берегли свою кровь в чистоте, и поэтому, несмотря на то, что были древнейшими на Земле из людей, самыми первыми, они сохраняли свой облик таким, каким создала его Богиня: все они были светловолосыми и сероглазы-ми, с правильными, даже красивыми чертами лица.
Древнейшие из людей гордились своим божественным происхождением, все дру-гие народы, для них 'ми-араны', могли быть только их рабами.
Богиня-Мать, приняв облик прекраснейшей из женщин, ещё до появления аранов, совершила другое чудо: она породила первого мужчину в этом мире, она сама роди-ла сына, бога Моха, могучего из мужей, покровителя всех мужчин, творца Солнца.
Араны почитали Его наравне с Девой-Матерью, так же, как и Он, носили длинные волосы, и помнили данный Богом-Сыном зарок: не выходить за каменные пределы мира. Стена гор, протянувшихся на юге, стала границей мира, известного аранам, хотя это не мешало им ходить в северные и даже восточные земли. С тамошними племенами они и воевали, и торговали. Поэтому про аранов знали вайдары, назы- вающие их величайшими из людей.
О том, что за стеной гор, тщательно охраняемой Мохом, тоже могут жить люди, араны даже не задумывались. До тех пор, пока именно с той стороны к ним не спус-тился человек. Такой же, как и они сами. Внешне он не отличался от перворождён-ных, был так же высок ростом и красив лицом, был светловолосым и сероглазым, был молод и смел, как юный сын Моха, солнечный проводник и лучник Сакрас.
Он и назвался именем, созвучным именам всех мужчин царского рода, — Дайанор.
Его появление многие посчитали чудом ещё и потому, что необычный чужак-пришелец победил в ритуальном поединке одного из царевичей и нынешнего царя Даймара.
Айвар внимательно слушал своего лекаря, боялся пропустить хоть слово из не-спешного рассказа арана. Тот осторожно прощупывал рёбра и саму рану, надавил чуть сильнее там, где держалось воспаление, и, перебивая свой рассказ, спросил:
