Лидас давно уже не говорил так много и с таким жаром, он даже устал от этого, примолк лишь на секунду, чтоб переглотнуть, дать отдых пересохшему горлу — и продолжить! Да, он не всё ещё сказал этому упрямому мальчишке! Он главного ему не сказал, не сказал про Айну, про своё разочарование, про боль от предательства, от обманутого доверия…
— Слепнет?.. Как это? — Айвар не дал Лидасу заговорить, смотрел на него с изумле-нием, поражённый и этой новостью, и эмоциями Лидаса. — Он что, слепнет? Теряет зрение?
— Да… — Лидас выдохнул это короткое слово вместе с воздухом, а потом пояснил неохотно и потому коротко:- Да, он теряет зрение…
— Но почему? — Айвар слышал о таком впервые в жизни, а ведь ему, как жрецу Ма-тери, доводилось видеть многие ранения и травмы, видеть, как их лечат, помогать женщинам-жрицам. — Он же ещё совсем не старый!..
— Это не дальнозоркость и не то, как бывает, когда люди не видят то, что далеко… Это просто слепота! Ну, как в сумерках, что ли! Или ночью… Я не знаю точно, как это… У него и раньше бывало так, но приступами… Оно проходило потом… само…
Лидас рассказывал, говорил сбивчиво, торопливо, будто разрешение получил го-ворить, а до этого целый год молчал — никак не меньше! А Айвар слушал его, не перебивая, не переспрашивая, но думал немного о другом: 'Слепота! Как это страш-но, должно быть, ослепнуть в твои-то годы… Не видеть ничего и никого вокруг… Стать и вправду беспомощней ребёнка… А как же жить тогда? Как жить?.. Просить, как те нищие на улицах Каракаса, монетку у прохожих?! Быть молодым, с руками и ногами, с головой, — но калекой?! Это же ужас!!! Настоящий ужас!.. Не дай Созда-тельница Милосердная дожить до такого!..'
Слова Лидаса в ушах громом звенели: 'Это просто слепота!.. Как в сумерках… или ночью…', а Айвар стоял, зажмурившись, до боли зубы стиснув, и эта чернота вокруг помогала острее почувствовать, каково это: ничего не видеть вокруг себя. И сумерки приближающейся ночи, они тоже висели вокруг, давили на плечи, пугали своей чернотой.
— Хорошо, я попробую! — перебил Лидаса Айвар и решительным движением пере-бросил куртку через плечо, будто собрался идти прямо сейчас. — Я спрошу Айгамата, он должен знать, как это лечится, и что это такое вообще…
— Прямо сейчас, что ли, пойдёшь? — Лидас губы скривил в удивлённой улыбке.
— Да! А чего тянуть?
Айвар шагнул в сторону ворот уверенным быстрым шагом, и Лидасу ничего не ос-тавалось, как пойти следом.
* * *
Лидас вернулся, когда уже светало, принялся выкладывать из мешка свежеиспе-чённый хлеб:
— Есть будешь? — обернулся к Лидасу. Тот сидел на своей лежанке, опустив взлох-маченную со сна голову. Смотрел в сторону и вниз — узнаваемый наклон всех слепых, когда приходится полагаться на слух. — Смотри, какая красота! Свежий-свежий! Марика при мне допекала…
Поднял в обеих руках золотисто-румяный диск хлебной мягкой лепёшки. Смазан-ная топлёным сливочным маслом, натёртая чесноком и солью, она пахла так, что голова кружилась.
Лидас не удержался, отломил себе кусок прямо руками, запивая остывшим ки-прейным чаем прямо из котелка, сообщил как бы между прочим:
— Я видел марага. Он отведёт нас с тобой к тому лекарю… Я договорился на сего-дняшний вечер.
— Что ты сказал? — Кэйдар наконец перевёл на Лидаса глаза, высоко подбородок поднял.
— Я видел нашего марага… — начал снова Лидас, не уловив угрозы в вопросе.
— Ты сказал?! Ему?!! — Кэйдар выпрямился таким стремительным движением, что Лидас невольно отшатнулся. — Сказал ему про меня?! Да как ты смел?! Как ты смел вообще?! Я же говорил тебе… Я же тебе сразу сказал, чтоб ты не болтал… Чтоб ты не смел говорить ему, этому… этому…
Кэйдар не договорил, отвернулся, стоял, стиснув кулаки и зубы до боли в скулах.
— Я не пойду никуда! С этим гадом — не пойду!
— Ну и дурак тогда! — Кэйдар в ответ на эти слова Лидаса порывисто развернулся на месте, взглядом ожёг яростным. Но Лидас выдержал этот взгляд, усилием воли, но выдержал, опять повторил:- Дурак! Это для твоего же блага. А вдруг этот лекарь сможет помочь тебе? Кому ты хуже сделаешь? Себе! Только себе! Сам подумай! Тебя никто не заставляет дружиться с марагом, он лишь покажет нам, как лекаря найти — и всё. А он отдельно живёт, где-то среди скал, у реки, даже не в самом по-сёлке.
— Всё равно ты не должен был… Особенно без моего ведома. Я должен был знать!
— Конечно! — Лидас улыбнулся с внутренним облегчением: 'Убедил! Убедил уп-рямца!', протянув и Кэйдару кусок хлеба, добавил:- На, пожуй! Весь день, считай, на голодном пайке…
Кэйдар взял хлеб не сразу, он всё ещё был возмущён и обижен, но голод всё же пересилил. Дальше они продолжили есть в полном молчании, запивая по очереди из одного котелка свой ранний завтрак холодным чаем.
* * *
Он встречал их на улице, опрятно одетый старик с седой головой и аккуратной бо-родкой, с приветливым открытым лицом. Поздоровался со всеми тремя, безошибоч-ным взглядом определил, кому требуется помощь, спросил Кэйдара с улыбкой:
— Ты бреешь подбородок, а ведь у тебя уже есть сын?
Кэйдар брови нахмурил, за недовольством скрывая растерянность. А аран рассме-ялся, поднимая полог, закрывающий вход в пещеру.
— Проходите, пожалуйста!
Пропустил вперёд и Кэйдара, и Лидаса, Айвар как-то замешкался, и Айгамат, встретившись с ним глазами, спросил:
— А ты как? Сам-то? Что-то не захаживаешь?
— Времени нет, — ответил Айвар коротко.
— Всё так же, в кузнице, да? — Айвар кивнул, отводя взгляд, и тут же добавил:- Я пойду, пока не хватились. А они назад дорогу и сами найдут…
Айгамат указал Лидасу на свободную лавку у стены, Кэйдара же усадил на невы-сокую скамеечку недалеко от очага.
— Мне сказали, ты глазами слаб, — сказал, остановившись как раз напротив.
— Да, это всё слепота какая-то непонятная… А сначала приступы были… Так ведь, Кэйдар, да? — Лидас заговорил со своего места, он и волновался, и тревожился, и торопился — не мог на месте усидеть спокойно. Но аран руку поднял раскрытой ладонью с понятным приказом: 'Тихо!', и Лидас тут же примолк, прикусил губу.
— Какие такие приступы? — Старик сухими сильными пальцами осторожно взял Кэйдара за подбородок, заставил голову поднять, заглянул в глаза, в самую глубину зрачков. Заметил:- Цвета глаза твои, ми-аран, удивительного… Не дневное небо в них отражается, не вечернее, ночь в них глухая, беззвёздная…
Слышал я, ты взглядом своим огонь рождать способен, негасимый, жаркий огонь… Ты из рода Великих, не так ли?
— Мой отец — Правитель огромной Империи! Я наследую за ним! — заявил Кэйдар с гордостью, она даже Лидаса удивила невольно. 'Значит, верит он в своё возвраще-ние! Верит, несмотря на безнадёжность положения…'
А старик-аран головой покивал, пожевал губами, в слабой его понимающей улыб-ке увиделось Лидасу скрытое сомнение. 'Он, что, не верит? Не верит, что перед ним Наследник?! Особа важная? Да что там — будущее Воплощение Солнцеликого!.. Или он знает, что мы не вернёмся обратно? Да откуда ему знать? Откуда?'
— Далеко отсюда твои земли, ми-аран, и дорога до них очень трудная, — Айгамат отошёл, принялся палкой ворошить угли в очаге. — Царь наш не отпустит ни тебя, ни друга твоего, а здесь вам тоже жизни
