— С кем? — Лидас не понял, о ком речь, слишком уж не вязался этот вопрос с тем, о чём он говорил сам.
— Со своей наложницей! С кем же ещё?
Лидас плечом дёрнул, ответил не сразу, будто задумался над этим только сейчас:
— Я хотел дать ей вольную независимо от того, кто родится: мальчик или девочка. Можно, и раньше, не дожидаясь родов. Но вдруг она тогда уйти захочет?
— Не захочет!
— Ты так уверена? — Лидас бровью дёрнул, категоричность тона его несколько уди-вила. — Ты так хорошо знаешь, на что она способна?
— Вот именно, знаю! Не уверена, а знаю, — Айна тщательно вытирала каждый паль-чик, даже глаз на Лидаса не подняла. — Она никогда не уйдёт из Дворца, и на это есть две причины. Во-первых, Стифоя была совсем малышкой, когда попала в наш город. Вряд ли она представляет свою жизнь по-другому. Она, наверно, и дороги-то в свою семью не найдёт? А во-вторых? — подняла глаза на Лидаса. — Она тебя не бросит, по-тому что любит.
— Любит? — Лидас растерянно улыбнулся.
— А что, это невозможно? — Айна говорила, а сама впервые разглядывала мужа так, как могла бы смотреть на него другая женщина, смотрела её глазами: ведь симпатич-ный же мужчина! Из тех, кто следит за своей внешностью, из тех, кто не допустит неряшливой щетины на щеках, грязной одежды, неуложенной причёски. Молодой, лицом красивый. Что ей, молоденькой дурочке, ещё надо?
— Могу представить, это случается в господских домах довольно часто. Молодой симпатичный хозяин… К тому же первый мужчина в её жизни…
— И что мне теперь, по-твоему, делать? — Лидас потерянно смотрел на Айну, потирая пальцами шрам на шее. Растерялся, прямо как мальчишка.
— Не вести себя, как вчера! — Айна бросила смятую салфетку на стол. — Ворвался, как дикарь. Всех напугал… А она чуть от страха не померла… Думает, ты продашь её… Что не примешь этого ребёнка…
— Какая глупость! — Лидас рассмеялся.
— Когда люди влюбляются, они часто делают глупости, — Айна тяжело поднялась, отталкиваясь руками от подлокотников, глянула на Лидаса сверху. — Поговори с ней, успокой. Ты же хочешь, чтоб твой ребёнок родился здоровым.
— А ты? Ты сама ничего не собираешься с ней делать? Позволишь ей быть рядом? — Лидас уже глядел не с удивлением, с изумлением скорее.
— А что я, по-твоему, должна с ней делать? — Айна посмотрела на него с непонима-нием.
— Но ты же… ты совсем не ревнуешь? А ведь раньше? Я думал…
— Ревновать к рабыне? — Айна скривила губы. — К тому же это она тебя любит, а не ты… Да и вообще…
Она не договорила, но Лидас и сам понял вдруг: всё, не будет больше тех изматы-вающих, пугающих вспышек ревности; не будет больше крика и слёз, швыряния подушек и даримых украшений. Ничего этого больше не будет, никогда. Потому, что Айна перестала даже играть в любовь, перестала разыгрывать из себя женщину, для которой ты хоть что-то значишь. И ведь тогда, когда момент для ревности по- настоящему представился, она осталась к тебе равнодушной. Впрочем, как и все-гда…
Айна ушла, так и не сказав ему больше ни слова. Но Лидас будто и не заметил её ухода, сидел, не шевелясь, ни на что не глядя, в предельной задумчивости. Да, ему было теперь над чем подумать, было, что взвесить и переоценить.
* * *
Харита сидела на самом краю узкой кровати, сидела к нему спиной, заплетала волосы в косу, перебросив их себе на грудь. Айвар, приподнявшись на локте, наблю-дал за ней с усталой улыбкой. С удовольствием смотрел, как двигаются локти, ло-патки под бархатистой, нежного загара кожей. После всего хотелось одного: спать, но сначала он решил дождаться ухода девушки.
— Ты странный какой-то, Виэл… — первой заговорила Харита, поворачиваясь к нему лицом. Айвар в ответ только бровью дрогнул, будто хотел спросить: 'В смысле?', но передумал.
— Я у тебя уже третий раз, а ничего про тебя не знаю, — Она, не стесняясь собствен-ной наготы, закалывала шпильками косу на затылке. В её откровенности было жела-ние покрасоваться молодым гибким телом, соблазняющая попытка подразнить, но не вульгарность и не отсутствие скромности. — Ты ни разу не назвал своё настоящее имя, только кличка эта из купчей. Если ты виэл, почему тогда у тебя не виэлийский ак-цент?
Айвар в ответ плечами повёл, улыбнулся, заговорить не успел, Харита приблизи-лась к нему, запустила тонкие пальцы в длинные волосы, потянула, заставляя его запрокинуть голову беззащитным движением, открывающим горло. Айвар дёрнулся с коротким смешком в попытке освободиться и поцеловать девушку в губы, но та, уклонившись, спросила серьёзно:
— Не нравится, когда подчиняют?
Он повёл подбородком, чуть прикрывая глаза, на губах всё та же улыбка.
— А сам? — оттолкнула его, заставляя упасть головой на подушку. — В тебе есть что-то дикарское, сила какая-то, притягивающая женщин… Ты знаешь об этом? Раньше тебе об этом говорили? Нет?.. Твоя первая женщина…
— Нет! — он неожиданно вспомнил Айну, так явно, с такой силой, что ощутил вдруг тоску по той, прежней жизни, по тем встречам украдкой, по её страстным торопли-вым признаниям, почти сразу же сменяющимся циничной насмешкой. Вспомнил всё это и повторил:- Нет, никогда…
— А я? Я тебе нравлюсь? — Харита склонилась над ним так низко, будто сама захоте-ла поцеловать его, но только в глаза посмотрела требовательно, настойчиво. — Я могу сказать, в следующий раз к тебе придёт другая…
А сама ласково поглаживала подушечками пальцев нежную кожу у него на виске, спускаясь всё ниже, к скуле.
Айвар не удержался, схватил рабыню за открытые плечи, притянул к себе, но губ коснулся осторожно, как бывало, Айна целовала его в надежде увидеть ответную улыбку.
— Какой ласковый, — Харита тоже улыбнулась в ответ, — мой дикий непобедимый воин. Меня к другому не отправят, не бойся, я столько всякого с кухни надзирателям перетаскала… Меня отводят к тому, кого я сама выберу… Я и тебя в первый же день приметила… Знаю, что первый месяц у тебя плечо болело, что лекарь запретил… Знаю, что Магнасий тебя Аридису за полторы тысячи предлагал… Он тебя смотреть на следующей неделе приедет…
— Кому? — Айвар недовольно нахмурился. На ближайший месяц он не планировал никаких перемен в своей жизни. До самых праздников настроился жить так, как жил уже три прошедших месяца.
— Это устроитель главных представлений, для столичных жителей, для самого Правителя, — ответила Харита. — Так принято: перед празднествами он объезжает все школы в округе, скупает лучших воинов. Другие пойдут в города провинции… Воз-можно, на тебя придёт посмотреть сам Воплощённый… Говорят, такой варвар после родится благородным аэлом. Ты хотел бы в следующей жизни быть аэлом? — Харита со смехом поцеловала его в губы. Айвар никак не отозвался на поцелуй, буркнул только недовольно:
— Я пока не собираюсь думать о новой жизни… Надо сначала эту дожить!
— Ах, упрямый! — Харита ладонью отодвинула ему волосы назад, открывая склонив-шееся лицо. — Хочешь прославиться, как Антирп? Стать любимцем зрителей? Хо-чешь, чтоб они подарили тебе право жить до следующего года?
— Я просто хочу жить! — Айвар поднял на неё глаза. — Хочу быть свободным!.. Разве ты сама этого не хочешь?
Харита задумалась, опустила голову, закусила губу. Ответила с упрёком:
— Ты родился свободным, ты знаешь, что это такое. А я не знаю другой жизни, — сверкнула глазами обиженно. — Я родилась в этом поместье. Знаешь, кто мой отец? Сам господин Магнасий! И что из того? Стоило родиться дочерью благородного аэла, чтоб теперь ублажать таких вот, — смерила Айвара уничтожающим взглядом. — И каждый год они все новые! Ты у меня, знаешь, какой?
