Ловкие руки немедленно пришли ей на помощь. Булавки были споро отколоты, крючки отстегнуты, тяжелый парчовый наряд почтительно снят и унесен. Аметистовый атлас казался по сравнению с ним жалким и выцветшим. Валентина поспешно натянула его слегка дрожащими руками. Совершенно неподходящая для этого времени суток одежда!
– Я не могу ехать в отель, – пробормотала она, выходя из костюмерной и чувствуя, как запястье тотчас сжали стальной хваткой. – У меня нет ни денег, ни вещей.
«Роллс-ройс» уже ожидал у выхода, и Видал грубо втолкнул ее на роскошное, обтянутое кожей сиденье.
– У вас будет столько денег, что пересчитать не сможете, – пообещал он, как только машина выехала из ворот. – Увидев сегодняшние пробы, Гамбетта не позволит такой актрисе ускользнуть от «Уорлдуайд».
Девушка безуспешно пыталась отдышаться.
– Я действительно так хорошо играла?
– Да. – Его улыбка была внезапной и чарующей. – Вы действительно играли очень хорошо.
Валентина быстро отвернулась. Он улыбается не ей, просто доволен собой. Потому что вновь оказался прав. Потому что сможет, наконец осуществить свою давнюю мечту.
Валентина обняла себя за плечи, словно пытаясь бороться с душевным смятением. Превратившись в Маргариту Анжуйскую, она на миг забыла о тоске и боли. Теперь же боль подступила с новой силой. Ракоши женат. Он не любит ее, никогда не притворялся, что любит. И никогда не полюбит. Машина скользнула в открытые ворота отеля, и пальцы Валентины судорожно сжались.
Водитель открыл дверцу. Пришлось последовать за Видалом мимо посыльных в ливреях к стойке портье.
– Бунгало для леди, – коротко велел Ракоши.
– Как прикажете, мистер Ракоши.
– Багаж мадам скоро прибудет.
– Конечно, сэр. Сюда, сэр.
Валентина мельком отметила рисунок из розовых и зеленых банановых листьев на стенах, пламя, полыхающее в камине вестибюля, несмотря на летнюю жару, но тут они вышли в сад. Крошечные колибри порхали в ветвях; бирюзовые и золотистые перья переливались на солнце. Повсюду на ухоженных лужайках росли пышные тропические цветы.
Посыльный вставил ключ в замочную скважину. Валентина заметила, как Видал сунул ему в ладонь банкноту, и тут дверь распахнулась, и девушка вступила в прохладу белых кружевных драпировок и розовых ковров.
– Это будет вашим домом, пока я не отыщу что-нибудь более приличное.
Он протянул ей ключ, и пальцы девушки сомкнулись на холодном металле.
– Прошу вас не выходить из комнаты, пока Гамбетта не увидит отснятые сцены, ясно?
– Да, – кивнула она, не сводя с него глаз, – но я должна объясниться с Бобом.
Видал нахмурился. Он уже успел забыть про Боба Келли и почувствовал странное раздражение оттого, что она не последовала его примеру. Глаза его подозрительно сузились.
– Келли – водитель грузовика, – холодно сообщил режиссер. – Вам незачем встречаться с ним.
Глаза девушки опасно сверкнули.
– Он был добр ко мне, – вызывающе бросила она.
– Позвоните ему, если уж так необходимо, – пожал плечами Ракоши, – но не покидайте бунгало.
Он говорил намеренно жестко, не пытаясь скрыть пренебрежения к Келли.
– Когда Гамбетта хочет кого-то видеть, он не станет дожидаться. – Видал остановился у порога, бессознательно уставясь, словно притянутый магнитом, на соблазнительный чувственный рот, и грубо добавил, ненавидя себя за слабость: – Впрочем, и я тоже.
Он резко повернулся и выбежал в залитый солнцем сад, оставив дверь широко открытой. Валентина стояла не шевелясь, пока он не скрылся из виду и звук удаляющихся шагов не замер вдалеке. Потом очень медленно закрыла дверь и прислонилась к ней.
Из скорбного оцепенения ее вырвал посыльный, принесший букет цветов и корзину фруктов, присланные в знак почтения руководством отеля. Она ошеломленно приняла дары, а потом, дрожащей рукой подняв трубку, попросила телефонистку соединить ее со студией.
– Мне нужен гараж, сэр, – попросила она, когда ей ответили.
– Прошу прощения, никаких личных звонков, – проскрежетал металлический голос.
– Это очень важно… семейные проблемы… несчастный случай, – солгала девушка.
На другом конце послышался скучающий вздох:
– Ладно, с кем хотите говорить?
– С Бобом Келли.
– Попытаюсь, но сомнительно, чтобы он был здесь в это время. Надеюсь, вы понимаете, леди, какое одолжение я вам делаю.
– О да, конечно.
Нервно поеживаясь, девушка сжимала трубку, пока не услыхала наконец знакомый голос:
– Я подошел, Гледис. – И Боб совсем другим, холодно-деловым тоном осведомился: – Кто говорит?
– Валентина, – тихо ответила девушка.
– Где, черт возьми, тебя носит?! – завопил он. – Я думал, что ты уже мертва или ранена!
– Я в отеле «Беверли-Хиллз».
– Где?! Ты с ума сошла! Может, тебя наркотиками накачали? Говори, где ты сейчас, и я немедленно приеду!
– Я в отеле «Беверли-Хиллз», – повторила Валентина, глядя на ключ, который по-прежнему сжимала в руке. – Восьмое бунгало.
– Еду!
Раздался треск, словно телефонную трубку с размаху швырнули на рычаг. Валентина осторожно водрузила на место свою трубку, гадая, что она скажет Бобу, когда тот явится.
Солнечный свет струился в окна, и Валентина, поднявшись, наполовину прикрыла жалюзи. Какие бы доводы ни приводил Боб, она не вернется. Судьба Валентины не была заранее предопределена. У нее имелся выбор: идти за Видалом или остаться. Околдованная сказочным миром, она навеки простилась с собственной безликостью и безымянностью и домом Боба Келли. Это выдуманное королевство было единственным местом, где она могла жить. И даже сейчас, зная, что впереди ждут тоска и одиночество, она не представляла иной жизни.
Боб, ворвавшись в отель, не ожидал увидеть такую роскошь, а когда посыльный провел его через идеально ухоженные сады к бунгало, которое, должно быть, стоило не менее двухсот долларов в день, его тревога постепенно сменилась недоумением.
– Ради Господа Бога, что ты здесь делаешь? Парень у стойки, оказывается, прекрасно знает, где тебя искать. Но кто может платить за такое…
Валентина взяла его за руку, ввела в комнату и плотно прикрыла дверь.
– Пожалуйста, не волнуйся, Боб.
Боб, сузив глаза, с подозрением уставился на девушку.
– Ты, кажется, выкинула какую-то чертовски глупую штуку, верно?
– Да, – кивнула она. – Скорее всего ты прав, Боб.
Боб медленно опустился на стул.
– Говори, – мрачно велел он.
– Прошлой ночью, у Лили, я встретила Видала Ракоши.
Боб резко вскинул голову.
– Он спросил, не хочу ли я пройти пробы, – продолжала Валентина, встав на колени рядом со стулом. – Прости, Боб, мне правда очень жаль, но я должна была рискнуть. Пожалуйста, попытайся меня понять.
В голосе девушки звучало столько решимости, что Боб понял: ничто на свете не заставит ее передумать. И внезапно он почувствовал себя ужасно старым. Все кончено. Впервые он по-настоящему осознал, как сильно любил ее. Любил и потерял. Несколько минут Боб не шевелился, стараясь оправиться
