использует этот извращенец ее палку?
Засыпала я под набирающий силу дождик, и дробный перестук капель навеял мне странный сон. Привиделось мне, будто из поднебесья на мой подоконник сыплются маленькие куколки: деревянные, пластмассовые, целлулоидные. Мягкие зверюшки безвольно валились на дорожку, резиновые пупсы упруго подскакивали и рушились в кусты. Дождь с градом игрушек крепчал, пупсы увеличивались в размерах, и вот уже сверху полетели гигантские куклы. Эти были на парашютах – кроме надувных женщин, удивительно похожих на Джульетту Незабудкину. Куклы валились с визгом, писком и топотом. Потом послышался нарастающий вой, и на землю упала рослая фигура, опознать которую я не успела. При падении игрушка расплющилась в плоский блинчик затейливого силуэта со множеством отростков, но почти сразу же отклеилась от земли и замолотила в мое окно руками, похожими на полоски фанеры. Стук дерева о стекло заставил меня проснуться.
Открыв глаза, я рывком села на диване и посмотрела в незашторенное окно. В мутном свете далекого фонаря чернели мокрые кусты, а по стеклу действительно елозила какая-то палка! Спросонья я вообразила, что ко мне в дом рвется десантировавшийся Буратино, и, взлетев на подоконник, я злобно гаркнула в открытую форточку:
– А ну, убирайся отсюда, бревно недобитое!
Грузный удаляющийся топот заставил меня опасливо задуматься о размерах этого деревянного человечка. Судя по ощутимой тяжести шагов, данное конкретное детище Папы Карло было вырезано из массива дуба в полный баскетбольный рост!
Обратив марионетку-переростка в бегство, я для успокоения нервов глубоко подышала свежим ночным воздухом из форточки и, почувствовав, что моим босым ногам стало зябко на голом подоконнике, слезла обратно на диван. Потом протянула руку и включила лампу.
Рука заметно дрожала, потому что ничем не спровоцированное ночное нападение шизоидного Пиноккио меня здорово напугало. Сердце в груди колотилось, как погремушка в руках веселого младенца, кровь шумела в ушах, и я не сразу услышала странные звуки, доносящиеся из гостиной. А когда услышала, быстро погасила свет и замерла, как идол с острова Пасхи – каменный истукан с вытянувшейся физиономией и длинными, как у таксы, ушами. Обычно мои слуховые органы имеют гораздо более компактный размер, но сейчас они сами собой увеличились. И если бы какая-нибудь любопытная Красная Шапочка попыталась прояснить природу этого явления традиционным вопросом: «А почему у тебя такие большие уши?», я ответила бы ей хриплым испуганным голосом: «Чтобы лучше слышать, деточка!»
И ведь было что послушать!
Под покровом ночи в моей квартире бурлила какая-то жизнь. Или наоборот – и не жизнь вовсе? Звуки мне слышались такие, которые вызывали в воображении образы, абсолютно несовместимые с жизнью. Как живые – тьфу, как мертвые! – виделись мне разные неприятные личности, с кожными покровами нездорового синюшного цвета, с пустыми глазницами, грязными кривыми когтями и клыками, непомерная длина которых привела бы в ужас дантиста. Некоторые из этих несимпатичных персонажей щеголяли в долгополых белых балахонах самого потрепанного вида, а иные и вовсе блистали голыми костяками, демонстрируя идею нудизма, доведенную до полного абсурда.
Клянусь, я не неврастеничка, и врожденный оптимизм мне уменьшить так же трудно, как некоторым другим дамам – целлюлитные отложения на бедрах! Не исключено, что в другой обстановке все эти стоны и вздохи показались бы мне даже эротичными, но ночью, в пустой неуютной квартире, в полном одиночестве слушать кошмарный концерт гадких невидимок было очень, очень неприятно! Чтобы не завыть от страха, я закусила кулак, после чего все-таки завыла, но уже от боли. Обрадованно встрепенувшиеся привидения тут же организовали мне слаженную подпевку. Даже в состоянии ужаса я оценила, как органично сочетается мое соло с хором призраков – словно мы пели по нотам, причем перед концертом долго и старательно репетировали.
И тут меня словно током ударило! Я подпрыгнула на диване и широко распахнула глаза, которые незадолго до того крепко-накрепко зажмурила, хотя в этом не было никакого смысла.
– Ну-ка, ну-ка! – прошептала я, прислушиваясь.
Долгий противный скрип, наводящий на мысль о проржавевших дверях заброшенного склепа, сменился быстрым топотом босых лилипутских ножек. Затем послышался мерзкий смешок, и вслед за ним – раскатистый демонический хохот, отзвуки которого заметались под сводами воображаемого подземелья, как вспугнутые летучие мыши.
– А теперь – стук костей! – проверяя свою догадку, тихо повелела я. И воздела руки, как дирижер оркестра.
Словно костяшки домино, по каменным плитам со стуком рассыпались голые ребра древнего скелета.
– А теперь – цепи! – распорядилась я.
Безрадостно зазвенело, забряцало тяжелое железо.
– Решетка пошла! – с подъемом воскликнула я.
Раздирающий уши скрежет заставил меня поморщиться, но не согнал с моего лица довольную улыбку.
– Ай, молодца Грохотулин! – сказала я, оценив, как качественно Гоша воплотил мое видение саундтрека к мистическому триллеру.
Для чистоты эксперимента я посмотрела на часы, отсчитала время от одного тоскливого скрипа до другого и удовлетворенно кивнула: ровно пять минут! Ну, так и есть! Монстры и призраки изобретательно шумели в полном соответствии с моим собственным сценарием!
Убедившись в этом, я, разумеется, захотела выяснить, почему сей великолепный саундтрек сопровождает никакой не мистический триллер, а мой собственный мирный ночной сон? Сначала я подумала, что это глупая грохотулинская шутка в духе черного юмора. Но мне было известно, что Гошина любовь к глупым розыгрышам не идет ни в какое сравнение с его любовью к деньгам, так что тратиться на бессмысленный спектакль Грохотулин нипочем не стал бы. А ведь он только за сценарий озвучки ужастика заплатил пятьсот рублей! Причем не кому-нибудь, а мне же самой и заплатил! А чего стоило организовать прослушивание голосящей нежити в моих родных стенах? Кстати, а как это вообще сделано?
Страх мой сменился спортивной злостью. Теперь мне очень хотелось узнать, кому я обязана столь неприятным пробуждением. Я вскочила с дивана и пробежалась по квартире, включая во всех помещениях верхний свет. Привидения словно ветром сдуло! Тогда выключила освещение повсюду, последней погасив измазанную побелкой люстру в большой комнате. Монстры словно только этого и дожидались! Едва в квартире воцарилась темнота, вокруг меня снова заскрипело, затопало, заухало и забренчало. Причем звук шел с разных сторон, словно беспокойные невидимки стремительно перемещались вокруг меня. Не скрою, это производило сильное впечатление!
– Эй вы, незаконные мигранты из преисподней! – громко сказала я, бравадой маскируя страх, возникший у меня вопреки твердой уверенности, что все происходящее – всего лишь хорошо поставленный спектакль. – А ну, живо закрыли пасти и шагом марш в места постоянной дислокации!
– Ха! Ха! Ха-а-а! – вдвое громче прежнего заухал сытый потусторонний бас.
«Похоже, меня слышат? – проявляя сообразительность, подумала я. – И, возможно, видят!»
Эта мысль показалась мне вполне обоснованной. В самом деле, стоило только мне включить свет, как призраки замолкали. Стоило попросить их замолчать, как они начинали вопить еще громче.
Я только что обошла всю квартиру – она была пуста. Значит, актеры в мистической пьесе – сугубо виртуальные. Как это может быть?
Опыт работы в электронных СМИ подсказывал мне, что в квартире установлена радиоаппаратура. Меня развлекают концертом, одновременно прослушивают и при этом еще, вероятно, следят за окнами. Интересно, наблюдение ведется обыкновенной оптикой или у режиссеров шоу имеются приборы ночного видения?
Я прошмыгнула в свою конурку и встала лицом к окну, чтобы закрыть своим телом узел, на котором лежал мобильник, а потом завела руку за спину, сцапала телефон и незаметно сунула его в карман пижамы. Даже если у тех, кто устроил мне ночное шоу с привидениями, был инфракрасный бинокль, увидеть мой маневр они не могли.
